Впрочем, скорее всего, ничего. Если бы друзья Сикерта или его жена узнали водяной знак, они все равно не связали бы художника с Джеком Потрошителем. Меня больше всего удивляет то, что я не нашла никаких свидетельств о том, что полиция вообще обратила на водяные знаки какое-то внимание. А должна была обратить. Более десяти процентов писем Потрошителя, хранящихся в Лондонском архиве (а их там 211), написано на бумаге с водяными знаками или с частью водяных знаков. Не вся бумага с водяными знаками была дорогой. Но вряд ли полуграмотный обитатель Ист-Энда мог написать свои послания на подобной бумаге, хотя и полиция, и пресса считали Джека Потрошителя именно таким человеком.
Сикерт был страстным собирателем бумаги. Он не тратил ее попусту. Когда у него кончалась бумага, он писал на клочках, какие только мог найти, и посылал записки, напоминающие настоящую головоломку. В нескольких письмах к Уистлеру Сикерт сообщает: «В доме нет бумаги». Это вполне объяснимо, особенно если ученик просил у мастера денег.
«Извините за бумагу, не могу позволить себе купить, дорогой шеф», — написал Джек Потрошитель 15 ноября 1888 года.
Сикерт делал наброски на самых разных клочках — от грубой коричневой туалетной до роскошной веленевой бумаги. В 1888 году криминалисты, — проводя уголовные и гражданские расследования, уже обращали внимание на тип бумаги и водяные знаки. Почему никто из полицейских и детективов не обратил внимания на то, на чем были написаны многие письма Джека Потрошителя, для меня остается загадкой. Так или иначе, это был досадный и непростительный промах. Кто-нибудь должен был обратить внимание на то, что «чернила» были на самом деле краской, а «ручки» — кистями или карандашами для рисования с широкими грифелями. Для того чтобы это заметить, не нужны были ни микроскопы, ни инфракрасные спектрофотометры, ни рентгеновские установки.
Единственным объяснением этой поразительной близорукости может служить то, что письма Потрошителя всегда считали розыгрышем. Фотокопии и фотографии — не лучший способ заметить тонкие следы кисточек и восхитительное сочетание фиолетовых, синих, винно-красных, оранжевых, желтых красок, использованных для написания слов и рисунков на письмах, написанных так называемым неграмотным лунатиком. Искусствовед мог бы сразу определить, что на письмах мы видим не кровь, а гравировальную основу. Если бы доктор Феррара не использовал монохромный источник переменного света и различные фильтры, мы бы не смогли выделить реальный почерк преступника под толстым слоем черных чернил.
В одном письме Джек Потрошитель дает полиции возможность узнать свое имя и адрес, но, как всегда, утаивает самую ценную информацию, закрасив написанное черными прямоугольниками и изображением гробов. Это еще одно «ха-ха». Под черными чернилами современная установка смогла различить «ха» и еле видимую подпись «Потрошитель». Такая дьявольская хитрость типична для человека, который хочет своими головоломками вывести полицию из себя. Еще одна уловка Потрошителя: он использовал конверты с наклеенной полоской бумаги на передней стороне, чтобы создавалось впечатление, что конверт уже использовали и под наклейкой находится адрес получателя.
Доктор Феррара проделал кропотливую работу, отделяя эту полоску. Под ней ничего не оказалось. Но произошло это только в XXI веке. Все уловки Потрошителя пропали даром. Не сохранилось никаких сведений о том, что кто-то интересовался, не написано ли что-нибудь под этой полоской, до доктора Феррары. Полиция и не пыталась увидеть что-либо под черными чернилами.
Не стоит забывать, что в 1888 году Уолтер Сикерт не входил в список подозреваемых, что в Скотланд-Ярде не работали такие специалисты, как Питер и Салли Бауэр, искусствовед и специалист по творчеству Сикерта доктор Анна Грейцнер Робинс, специалист по сохранению бумаги Анна Кеннетт и куратор архива Сикерта Вада Харт. Требовалась кропотливая интеллектуальная работа для того, чтобы обнаружить на письмах Потрошителя реальные следы руки Сикерта. В некоторых случаях письма были написаны несколькими цветами или оттенками, по меньшей мере двумя пишущими инструментами, в том числе цветными карандашами, мелками для литографии и кистями.
Одно из писем Потрошителя, полученное полицией 18 октября 1889 года, написано на листе голубой прессованной писчей бумаги размером 11 на 14 дюймов. Письмо сначала было написано карандашом, а затем великолепно разрисовано ярко-красной краской. Никто не подумал, что безграмотный лунатик или шутник вряд ли стал бы разрисовывать подобный текст:
«Дорогой сэр,
Я буду в Уайтчепеле 20 числа этого месяца — и начну очень деликатную работу около полуночи на улице, где я произвел третье исследование человеческого тела.
Ваш до гробовой доски
Джек Потрошитель.
Поймайте меня, если сможете.
P.S. (постскриптум находится в самом верху страницы) Надеюсь, вы сможете прочесть то, что я написал, и поместите это в газеты целиком, а не одну только половину. Если вы не сможете чего-то разобрать, сообщите мне, и в следующий раз я напишу крупнее».
В слове «крупнее» отправитель сознательно допустил грамматическую ошибку, пропустив одну букву («biger» вместе «bigger»). Я уверена в том, что он сделал это намеренно. Сикерт разыгрывал одну из своих маленьких игр и хотел убедиться, что полицейские действительно такие «дураки». Внимательный следователь обязательно должен был задаться вопросом о том, почему такие сложные слова, как «деликатный» или «исследование» написаны совершенно правильно, а в очень простом слове допущена ошибка. Но детали, которые кажутся очевидными для нас, доступны только криминалистам и искусствоведам. Единственным художником, видевшим письма Потрошителя, был художник, их написавший. Многие его письма — и не письма вовсе, а профессиональные произведения искусства, которые можно поместить в рамку и выставить в художественной галерее.
Сикерт должен был считать, что у него нет оснований опасаться полиции. Полицейские действительно не обратили внимания на рисунки в его издевательских, жестоких и непристойных письмах. А может быть, он предполагал, что, если умный следователь вроде инспектора Эбберлайна и заметит уникальность некоторых писем, расследование никогда не приведет его в дом 54 по Бродхерст-гарденз. Ведь в полиции служат одни «идиоты». Большинство людей глупы и скучны, и Сикерт часто говорил об этом.
Никто не может сравниться с блестящим, умным, хитрым, ослепительным Уолтером Сикертом. Даже Уистлер и Оскар Уайльд меркнут перед этим человеком. Он часто соревновался в остроумии с этими великими людьми за обедом или на приемах. Сикерт мог и не привлекать к себе внимания, если ему этого не хотелось. Он не отрицал того, что остается «снобом». Сикерт делил всех людей на две категории: тех, кто интересовал его, и тех, кто не представлял для него интереса. Сикерт, как типично для психопата, полагал, что ни один следователь не может с ним сравниться. Безжалостные, жестокие, не знающие раскаяния психопаты часто оставляют более заметные следы, чем намеревались.
Отдаленные города, откуда пришли некоторые письма Потрошителя, только доказали, что большинство писем является розыгрышем. У полиции не было оснований полагать, что убийца из Ист-Энда сегодня может быть в одном городе, а завтра уже в другом. Никто не интересовался тем, что Потрошитель вполне мог переезжать из города в город. Никто не искал связи между городами.
