Книга Джек Потрошитель. Кто он? Портрет убийцы, страница 57. Автор книги Патрисия Корнуэлл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Джек Потрошитель. Кто он? Портрет убийцы»

Cтраница 57

Полицейский врач доктор Джордж Филлипс прибыл на место чуть позже часа ночи. Поскольку орудия преступления обнаружено не было, он заключил, что женщина не совершила самоубийства. Ее убили. Доктор пришел к выводу, что убийца надавил ей руками на плечи и заставил опуститься на землю, а затем перерезал ей горло спереди. В левой руке женщина зажала конфету. Когда доктор вытащил пакет, несколько конфет упали на землю. После смерти левая рука должна была расслабиться, по мнению доктора. Однако он никак не мог объяснить то, что ее правая рука была «испачкана кровью». Позже он показал, что это его удивило, потому что правая рука была совершенно не повреждена и спокойно лежала на груди. Объяснения кровавым пятнам на руке не было — разве что убийца испачкал ее намеренно. Но для преступника такой поступок был бы довольно странным.

Доктору Филлипсу почему-то не пришло в голову, что раненый человек инстинктивно пытается зажать рукой рану. Когда убийца перерезал горло Элизабет Страйд, она должна была схватиться рукой за горло. Предположение о том, что женщину толкнули на землю перед убийством, также не выдерживает критики. Почему она не кричала и не боролась, когда убийца схватил и повалил ее? Маловероятно, чтобы Потрошитель перерезал ей горло спереди.

Для этого он должен был повалить ее на землю, да еще и удерживать ее в таком положении, пока он в темноте резал ей горло. Кровь, хлестнувшая из раны, должна была залить его с головы до ног. Женщина продолжала удерживать в руке пакет с конфетами. Когда горло перерезается спереди, обычно остается несколько маленьких надрезов, связанных с неудобным углом атаки. Когда же горло перерезается сзади, надрезы оказываются длинными и сразу же пересекают основные кровеносные сосуды, а также ткани и хрящи.

Как только убийца выбирает для себя удобный метод, он уже не меняет его, если только не произойдет чего-либо из ряда вон выходящего, что заставляет убийцу изменить ритуал или стать еще более жестоким в зависимости от обстоятельств и его собственных реакций. Я считаю, что Джек Потрошитель нападал на своих жертв сзади. Он не валил женщин на землю, поскольку жертва могла начать сопротивляться, а тогда он потерял бы контроль над нею. Он убивал женщин, которые привыкли бороться за жизнь и могли защитить себя в случае, если клиент оказывался слишком грубым или отказывался платить.

Сомневаюсь, чтобы Элизабет Страйд успела понять, что с ней произошло. Она двинулась по Бернер-стрит, потому что знала, что члены клуба, собиравшиеся без жен и подруг, начнут расходиться около часа ночи и будут непрочь перепихнуться. Потрошитель мог следить за ней из темноты, пока она обслуживала других мужчин, и дожидаться, когда она окажется одна. Он мог знать о социалистическом клубе и бывать здесь раньше, возможно, даже в ту самую ночь. Потрошитель мог приклеить фальшивые усы, бороду или прибегнуть к другому виду маскировки, чтобы его никто не узнал.

Уолтер Сикерт свободно владел немецким языком и мог понять, что за дискуссии велись в клубе в субботу, 29 сентября. Может быть, он даже находился среди членов клуба. Он вполне мог принять участие в спорах и остаться в помещении до часу ночи, когда начались песни. А может быть, он и не входил в клуб и следил за Элизабет Страйд с того самого момента, как только она вышла из ночлежки. Но что бы он ни делал, убить женщину было намного проще, чем вы можете себе предположить. Если убийца трезв, собран и руководствуется логикой, знает несколько языков, актерствует, имеет тайные убежища и не живет в районе совершения преступления, ему не составляет труда скрыться с места убийства на погруженных в кромешную тьму улицах. Но я думаю, что Потрошитель все же разговаривал с жертвой. Иначе как объяснить, откуда у нее взялась красная роза?

У Потрошителя было достаточно времени для бегства, когда Льюис Димшутц бросился в здание клуба за свечой и оттуда стали выбегать припозднившиеся члены. Когда возле клуба поднялась суматоха, женщина, жившая в доме 36 по Бернер-стрит, вышла на улицу и заметила молодого человека, быстро удалявшегося в сторону Коммершиал-роуд. Он оглянулся на освещенные окна клуба. Женщина заметила, что в руке он нес блестящий черный саквояж, напоминавший медицинский.

Марджори Лилли в своих воспоминаниях о Сикерте пишет, что у него был такой саквояж, который «он очень любил». Зимой 1918 года, когда они вместе работали в его студии, он внезапно решил отправиться на Петтикоут-лейн и взял с собой этот саквояж. По какой-то непонятной для Марджори причине Сикерт написал на нем большими белыми буквами: «Кустарник, 81 Кэмден Роуд». Слово «кустарник» осталось для художницы непонятным, так как в палисаднике дома Сикерта не было никакого кустарника. Впрочем, Сикерт никогда не объяснял свое странное поведение. В то время ему было пятьдесят восемь лет. Стариком назвать его было нельзя. Но порой он действовал очень странно. Лилли занервничала, когда он вынес из дома свой саквояж и отправился вместе с ней и еще одной женщиной на страшную экскурсию по Уайтчепелу в густом ядовитом тумане.

Они дошли до Петтикоут-лейн, и миссис Лилли с изумлением заметила, как Сикерт со своим саквояжем исчез на темной улице, «словно туман поглотил его». На улице было темно, как ночью. Женщины искали Сикерта «на бесконечных темных улицах, пока окончательно не выбились из сил». А он засмотрелся на несчастных бедняков, сидевших на ступеньках своих жалких жилищ, и радостно восклицал: «Какая голова! Какая борода! Настоящий Рембрандт!» Отговорить его от подобных прогулок было невозможно. А ведь путь его пролегал всего в нескольких кварталах от тех мест, где тридцатью годами раньше Потрошитель совершал свои убийства.

В 1914 году началась Первая мировая война. Лондон погрузился во мрак, фонари по ночам вообще не горели. Сикерт написал в письме другу: «Улицы стали такими интересными! Точно такими же рембрандтовскими они были двадцать лет назад». Он долго бродил по неосвещенным улицам. В письме он добавляет: «Мне хотелось бы, чтобы страх перед цеппелинами не исчезал никогда, чтобы свет вообще не зажигали».

Я спросила у Джона Лессора о черном саквояже его дяди, и он ответил, что никто из родственников никогда не упоминал о подобном саквояже, принадлежавшем Уолтеру Сикерту. Я настойчиво пыталась его разыскать. Если он хранил в нем окровавленные ножи, анализ ДНК мог бы дать нам очень интересные результаты. Слово «кустарник», написанное на саквояже, могло показаться современникам странным, но на самом деле это совершенно нормально. Полиция, расследовавшая преступления Потрошителя, обнаружила окровавленный нож в кустарнике неподалеку от дома, где жила мать Сикерта. Окровавленные ножи стали появляться в разных местах. Казалось, что их оставляют намеренно, чтобы разозлить полицию и соседей.

В понедельник после убийства Элизабет Страйд Томас Корам вышел из дома своего друга в Уайтчепеле и обнаружил нож на нижней ступеньке лестницы, ведущей в прачечную. Лезвие было примерно с фут длиной с тупым кончиком и черной рукояткой. Нож был завернут в окровавленный белый носовой платок и перевязан бечевкой. Корам не стал трогать нож, а немедленно бросился за местным констеблем, который позже показал, что нож лежал на том самом месте, где он сам стоял всего час назад. Констебль описывает нож, как «испачканный» засохшей кровью. Как ему показалось, это был обычный кухонный нож. Сикерт отлично готовил и часто развлекал своих друзей, готовя им что-нибудь необычное.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация