— Полиция сообщила прессе? — недоверчиво нахмурившись, спросила она.
— Уверен, у кого-то есть источник в ведомстве. И вы сами сказали, что жизнь семьи Хатуэй — излюбленный источник новостей для таблоидов.
— Да. — Пейдж вздохнула. — Мне нужно сесть и перевести дух.
Райли убрал кучу газет с ближайшего кресла.
— Как вы меня нашли, кстати?
— Ваша секретарша помогла.
— Уволю ее завтра же утром.
Пейдж слабо улыбнулся.
— Наверное, я должна извиниться. Мне не следовало приезжать сюда. Но если бы я не накричала сейчас на вас, то взорвалась бы. А вот теперь выпустила пар… Спасибо.
— Как отец? — поинтересовался Райли.
— Без перемен. Сердце разрывается, когда вижу его в таких обстоятельствах: лежачего, беспомощного. Сейчас возле папы моя мать и медсестра. Дедушка собирается остаться там на ночь. Он, наверное, решит проблему в своей манере, то есть стремительно и очень быстро: просто прикажет отцу очнуться.
— Неужели у него столько власти?
— Вы еще спрашиваете? Он так считает, но папа вышел из-под его контроля много лет назад. Они никогда не ладили. Я думаю, именно поэтому папа начал так много путешествовать: просто бежал из дома.
— Вам тоже нужно бежать? — Он с любопытством посмотрел на нее.
— Я уже убежала. Знаете ведь, что я переехала из нашего дома несколько лет назад. Признаться честно, там я не могла дышать. Мой дед повесил портреты всех предков на стенах в холле. Каждый раз, когда я иду мимо, то чувствую, что они смотрят на меня, удивляясь, почему я, единственная из Хатуэев, должна продолжать родословную. Я даже не могу сохранить их имя официально, поскольку я дочь, а не сын, что стало причиной глубокого разочарования моего деда. Наверное, моя мать с готовностью усыновила бы моего мужа, чтобы он стал Хатуэем.
Райли улыбнулся.
— Это было бы экстремально. Но не думаю, чтобы нашлось много мужчин, готовых отказаться от своей собственной фамилии.
— Женщины же отказываются, — возразила Пейдж. — Почему бы мужчине не сделать то же самое?
— Потому что это чересчур… — Райли замешкался с ответом.
— Очень что?
— Легкомысленно. Неправильно. Если мужчина, за которого вы выходите замуж, готов отказаться от своей фамилии и принять вашу, от него надо бежать со всех ног. — Он сел на диван напротив нее, уперся руками в колени. — Кстати, вы помолвлены, не так ли?
— Кто вам сказал?
— Моя секретарша Кэри.
— Тогда вы точно должны ее уволить.
Он усмехнулся.
— Вы хотите сказать, это не так?
— Разве вы видите на моем пальце кольцо?
— Нет, но я имел уникальную возможность познакомиться с вашим ревнивым другом вчера вечером в больнице.
Пейдж пожала плечами, избегая его прямого взгляда.
— Мартин просто оберегал меня. Он не ревнует. Зачем ему? Между мной и вами ничего нет. Я вам даже не нравлюсь.
— Разве я это сказал?
— А разве нет? — возразила Пейдж.
— Нет. Я так не думаю.
— Вы сказали, что не доверяете мне.
— Это не одно и то же, — заметил Райли.
Она наклонила голову, бросив на него изучающий взгляд.
— Не только мне вы не доверяете, верно? Почему вы настолько циничны? Что вас сделало таким или кто?
— Я таким родился.
— Неправда. В первый раз слышу о врожденной недоверчивости. Такого не бывает.
— Почему бы нам не поразмышлять об этом за пиццей? — Он встал и направился к телефону. — Какую предпочитаете?
Пейдж посмотрела на него пристальным взглядом с прищуром, который обычно помогал ей скрывать смущение.
— Я не останусь на пиццу.
— Почему? Вы не голодны?
— Да, но…
— Вы можете помочь мне с расследованием, пока мы ждем пиццу, — добавил Райли, кивнув в сторону ноутбука на столе. — Я нашел несколько интересных рассказов о драконах, но ни одного описания мифологического существа, похожего на бабушкиного любимца. Может быть, вы знаете сайты получше?
— Да, я могу попробовать поискать, — поколебавшись, кивнула Пейдж.
— Так какую пиццу вы хотите? — повторил он вопрос.
— Удивите меня.
Он поднял бровь.
— Вы уверены? Только потом не жалуйтесь.
Она улыбнулась ему.
— Хатуэи никогда не жалуются.
* * *
Через сорок пять минут Райли знал, что Пейдж нравятся маслины, грибы, пепперони и лук, но она украдкой убирает болгарский перец, когда никто не смотрит. Она молниеносно нанизывала по нескольку кусочков на вилку, слишком занятая поиском на разных сайтах по искусству.
Ему нравилось смотреть, как она работает, ее глаза сосредоточены на экране, иногда она щурилась, разбирая мелкий шрифт. Он даже улыбнулся от удовольствия, когда она недовольно хмурилась и смешно морщила нос, уставясь на компьютер, работавший слишком медленно, или на курсор, упиравшийся в тупик. Такие маленькие трудности не останавлят упорную Пейдж!
Она просто работала, причем старательно. Она не жаловалась ни на то, что единственным напитком, который он мог ей предложить, было пиво, или что у него нет салфеток или бумажных полотенец, а только туалетная бумага, которой можно спастись от капающего сыра и томатного соуса.
Пейдж, вероятно, обратила внимание, что его квартира обставлена разнокалиберной мебелью — как он говорил, остатками, которые он собрал у друзей-холостяков, женившихся или просто съезжающихся с подружками. Поскольку женщины устраивали их совместное гнездо сообразно вкусам и возможностям пары, от старой мебели приходилось отказываться.
Пусть подстраиваются друг под друга и выкидывают «старых друзей»! Ему хорошо здесь, с громадным телевизором, с разномастными уютными креслами, кожаным диваном, с памятными футбольными сувенирами, среди которых майка профессионального футбольного клуба «Сан-Франциско Форти Найнерс». Ни одна женщина не стоила того, чтобы всего этого лишиться.
— Алло… Привет…
Голос Пейдж вернул его к действительности.
— Что?
— Я говорю с вами уже пять минут.
— Простите. Вы что-то нашли? — Он обошел вокруг стола, чтобы лучше видеть монитор. К сожалению, близость Пейдж отвлекала его. Ее волосы пахли полевыми цветами, на которых он не прочь бы был поваляться.
Пейдж постучала ногтем по экрану.
— Легенда о драконе, очень похожем на вашего.
Райли заставил себя сосредоточиться. «Этот рисунок, сделанный неискушенной рукой самоучки, словно был скопирован с пропавшего дракона», — подумал он.
