Красота и романтика там в каждом здании, в каждом канале, в каждой
лодочке-гондоле. Мы смеялись каждый день с утра до вечера, и каждый день
отличался от другого. Каждую ночь, засыпая в Ромкиных объятиях, я мечтала о
том, чтоб это наше романтическое путешествие не заканчивалось никогда. Ещё
тогда я дала себе обещание, что мы с Ромкой обязательно посетим этот город
снова. И я надеюсь, что скоро это произойдет.
Рома
Поскольку все то время, что мы находились в Вероне, я был лишен всеобщего
внимания, здесь, в Венеции, должен взять реванш. Фортуна повернулась ко мне
утром на площади Сан-Марко в образе визажистов. Я решил не упускать момент. На
площади всего за пять евро эти самые визажисты, при помощи кисточки и акварели,
нарисуют маску прямо на лице. А так как на моей голове пространства для такого
творчества предостаточно, я захотел, чтобы на мне нарисовали шлем. Я сел,
объяснил, чего, хочу, запасся терпением и ожидал реакции. За все то время, что
мой визажист в поте лица работал над моей лысой головой, вокруг собралось
немало народу. Меня фотографировали, смотрели, показывали пальцем, приводили
друзей. Олины же старания привлечь к себе внимание пошли прахом. Она и танцевала
под громко играющую музыку на площади, и пыталась шутить, но все, тщетно. Зевак
вокруг меня собралось столько, что я почувствовал легкое упоение собой.
Получилось, по-моему, симпатично.
Весь день я провел с этим шлемом. В какой-то момент даже забыл, как ярко
раскрашена моя голова, и искренне реагировал на удивление прохожих и их попытки
меня сфотографировать. Ближе к закату, когда ноги уже едва волочились от
бесконечной погони за достопримечательностями, нам пришла совершенно очевидная,
но гиперромантичная, на мой взгляд, мысль: а почему бы не попить шампанского,
стоя на мосту? Как раз под боком оказался магазин, в котором мы без особого
труда взяли игривый напиток, и пошли к ближайшему мостику. Сложно полностью
описать весь тот спектр чувств, который испытываешь, распивая шампанское из
горла, но, видимо, это взвинченное состояние, смешанное с парами алкоголя и
ощущением невероятной свободы, заставило Олю кинуть пустую бутылку в
проезжающую под нами лодку! Бутылка прошла в двух сантиметрах от носа катерка и
плюхнулась в воду. Такой дерзости от Оли даже я не ожидал. Именно поэтому я так
сильно ржал, что меня даже затошнило. Итальянцу не очень понравилась эта
выходка, и он, видимо, ругался на нас нецензурной бранью!
Сложно делать эти две вещи одновременно — дико ржать и убегать, но нам это
удалось. Адреналин, смешанный с зндорфинами, дает потрясающий эффект: перед
глазами мелькают люди, мостики, здания, узкие улочки. Остановились мы только
перед тем самым железнодорожным вокзалом, с которого началась Наша Венеция.
Побывать здесь и не прокатиться на речном трамвайчике ночью, было бы как
минимум глупо. Билет для местных стоит один евро, для иностранцев— пять! Из
рядно выругавшись, мы все-таки занимаем места на передней открытой смотровой
площадке. Спустя час, спускаясь на землю, осознали, что потратили ничтожные по
сравнению с полученным удовольствием деньги. Большой канал при свете солнца или
электрических ламп — это два совершенно разных места, каждое из которых
навсегда войдет в ваше сердце. Искусно подсвеченные здания, дворцы, храмы,
плавающие в воде,— все это просто зачаровывает. Какое счастье — обнимать
любимую, смотреть на нос корабля, разрезающий водную гладь, слышать плеск воды
и видеть перед собой два абсолютно одинаковых и потрясающих города. Один — ярко
высвеченный желтыми прожекторами на фоне черного неба, усеянного белыми
звездами, а другой — его перевернутая копия, размытая в черной воде! Очень
интересное чувство, когда плывешь среди этой красоты, смотришь на эти
бесконечные колонны, арки домов эпохи Возрождения, на проплывающих мимо поющих
гондольеров в соломенных шляпах,— и думаешь о том, что ни один город мира не
может быть прекрасней ночной Венеции!
Как бы красиво вокруг ни было, от этого жрать хочется не меньше. Голод, что в
России, что в Италии, совершенно одинаковый. Именно он привел нас в
супермаркет. Мы тыкаем через стеклянную витрину в понравившуюся на вид колбасу:
— Вот эту! — Специально обученная девушка достает ее и кладет на какой-то
станок. На первый взгляд, это совершенно обычная столярная пила, которую
зачем-то приперли и поставили в мясном отделе. Эта упитанная дама кладет нашу
розовенькую колбаску на ревущий станок и нарезает ее тоньше туалетной бумаги! —
Зачем так издеваться над продуктом?
— И как нам теперь это есть? Положить на хлеб?
— Так его же никогда в жизни настолько тонко не отрежешь!
— Поэтому бутерброд будет больше напоминать хлеб с какой-то мясной пленкой.
Как здорово, что продавщица не понимала нашего возмущения, иначе бы приняла нас
за дураков или иностранцев, что в принципе одно и то же. Любой иностранец — это
немного дурак, тем более русский. Ну а с колбасой мы разобрались, придя домой.
За время нашего короткого путешествия мы были в разных ресторанчиках, и каждый
раз на столе стояла соломенная корзина со свежим хлебом. Там были всевозможные
булочки и обязательно очень вкусная хрустящая пшеничная соломка. Уходя из
каждого ресторана, Оля забирала ее всю и дни напролет вместе со мной ею
хрустела. У нас скопилось ее достаточно для того, чтобы догадаться: наверное,
эти странные итальяшки просто накручивают колбасу на соломку и едят.
Попробовали — понравилось. Не знаю, как там в действительности, но мы свято по
сей день убеждены в правоте своего гениального способа поедания тонкой колбасы.
В этот же день, окрыленные своей находкой, мы отправились на поиски очередного
злачного места. Наше желание отведать как можно больше итальянских блюд было
неистощимо. Нашли очень маленький ресторанчик: в Венеции вообще все маленькое.
В зале не больше десяти столиков, на стенах — картины, на которых какой-то
мужик на фоне видов, этого милого городка. Меню, а особенно цены радуют еще
больше. Можно заказать туристик меню:
спагетти с курицей, с томатами, с мидиями;
рыбное ассорти, мясной стейк, куриное филе;
три вида салата (мы всегда брали «Микс салат»);
отдать за это четырнадцать евро и от пуза наесться. Что мы и сделали. Но изюм
этого ресторанчика даже не в кухне, а в том, что каждый вечер, как только за
столами собирались гости, на сцену выходил маленький полный мужичок, немного
похожий на Александра Маслякова, и пел. Вроде бы — ну и что тут такого, что
пел? А нет. То, как он это делал, забыть почти невозможно. Его звали Lusido
Bizuto. Он брал в руки гитару, подходил к одному из столиков, спрашивал, как
зовут девушку, за ним сидящую, а если их было несколько, интересовался именем
каждой — и посвящал каждой из них серенаду! Он пел громко и красиво, в основном
про Венецию. Ту песню, которую он посвятил Оле, я запомнил. Как только все
девушки в кафе получили свою порцию внимания, начиналась развлекательная
программа. Он пел все: от всем известных «Битлз» до неумирающих хитов Элвиса.
Насколько я понял, танцевать там не принято — и именно поэтому мы это сделали.
Я кружил Олю на руках, она трясла свой гривой, мы просто отрывались, а Lusido,
видя страсть в наших глазах, играл еще жарче, еще веселее. Короче, мы
протанцевали весь вечер, а когда уходили, он попросил Олю станцевать на бис,
представив ее как Grande ballerina from Russia.
Позже, уже летом, на проекте, я решил удивить Олю, выучив именно ту песню,
которую он пел ей тогда в том маленьком кафе.
