«Нет! Она и так занимает все мои мысли», — подумал Саймон. Взяв стакан, он пробормотал:
— Да говорить-то особенно нечего…
Ник сделал глоток и с усмешкой сказал:
— Будет тебе, Лейтон. Ты забыл, с кем говоришь. Почему бы на сей раз не сказать мне правду? Я знаю, что мой брат тебя ударил. Знаю, что моя сестра пришла чуть ли не в неистовство, когда подумала, что здесь твой ребенок. Ты действительно хочешь, чтобы я сделал Собственные выводы?
Саймон молчал. Ник же снова откинулся на спинку кресла и спокойно продолжил:
— Что ж, тогда я скажу все, что думаю. Я думаю, что ты уже извелся из-за ситуации, в которую попала твоя сестра. И думаю, ты сделал предложение леди Пенелопе в какой-то безумной уверенности, что этот твой брак сможет как-то притушить скандал, связанный с Джорджианой. Но полагаю, ты понимаешь, что совершил ошибку, решив жениться наледи Пенелопе. И, наверное, моя сестра уже все тебе объяснила.
Саймон невольно сжал кулаки, и Ник, заметив это, криво усмехнулся.
— Можешь ударить меня, старый друг, но уверяю тебя, легче от этого не станет. И слова мои не станут менее правдивыми.
Саймону, наверное, следовало бы поразиться проницательности Ника. Но если подумать… Трудно ли на самом деле увидеть правду?
Он ведь вел себя с ней как дурак. То есть это она сделала из него дурака… Более того, она заставила его страдать и желать невозможного. Желать того, чего он не мог иметь.
Но Нику не обязательно об этом знать.
Герцог молча пожал плечами. А Ник едва улыбнулся и добавил:
— Ты же понимаешь, что не сможешь этого избежать.
Саймон притворился, что смахивает невидимую пылинку с рукава сюртука. Напустив на себя скучающий вид, изображая безразличие, хотя сердце его колотилось в безумном ритме, он спросил:
— Ты о чем?
— О тех чувствах, которые она в тебе вызывает.
— А кто сказал, что она вызывает во мне что-то, кроме раздражения?
Ник рассмеялся.
— Того, что ты точно знаешь, о ком я говорю, вполне достаточно. И тебе еще многое предстоит узнать о нашей семье.
Герцог в раздражении фыркнул.
— Я и так уже чересчур много узнал о вашей семье. Полагаю, с меня достаточно.
— Ты можешь сколько угодно изображать надменного герцога, Лейтон, но это ничего не изменит. — Ник поставил свой стакан, встал и направился к двери. Но прежде чем открыть ее, обернулся. — Полагаю, бесполезно просить тебя держаться от нее подальше, не так ли?
Мысль о том, чтобы не приближаться к Джулиане, казалась невыносимой.
Но все же Саймон произнес:
— Почему же? Вовсе нет.
Ник снова усмехнулся. А герцог спросил:
— Ты мне не веришь? — При этом он прекрасно понимал: лорду Николасу Сент-Джону следовало бы выгнать его из дома немедленно, дабы защитить свою сестру.
— Нет, Лейтон, я тебе не верю, — ответил Ник, открывая дверь.
— Но если ты считаешь, что я представляю опасность для твоей сестры, то почему же тогда позволяешь мне здесь остаться?
Ник снова повернулся к нему. И Саймон увидел кое-что в голубых глазах друга, так похожих на глаза Джулианы. Увидел… сочувствие.
— Ты не представляешь для нее опасности, Лейтон. — Саймон промолчал, а Ник продолжал: — Ты слишком осторожен, слишком осмотрителен. Джулиана не вписывается в твою идеальную непорочную жизнь. Ее по пятам преследуют скандалы — как и всю нашу семью. И уже только одно это не позволит тебе прикоснуться к ней.
Саймону хотелось возразить, хотелось закричать, что его безумно влечет к Джулиане. Но прежде чем он успел заговорить. Ник добавил:
— Не лишай ее счастья, Саймон. Быть может, тебе самому оно не нужно, но ты знаешь, что она его заслуживает. И она может составить хорошую партию.
Кому-то другому… от этой мысли боль и злость захлестнули Саймона.
— Ты говоришь так, будто кто-то готов сделать ей предложение, — проговорил герцог и тут же увидел, как в глазах друга вспыхнул гнев.
— За эти слова мне бы следовало задать тебе хорошую трепку, на которую ты таки напрашиваешься, Лейтон. Ты думаешь, что если сам никогда не осмелишься рискнуть своей драгоценной репутацией, то нет других, тех, которые выстроятся в очередь, чтобы заполучить руку и сердце Джулианы?
Разумеется, были и такие. Ведь она умная, сообразительная, обаятельная… и завораживающе красивая. Но Саймон не успел признать это, так как Ник вышел из комнаты и тут же закрыл за собой дверь, оставив друга в одиночестве.
Джулиане не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, поэтому она отправилась в самое людное место Таунсенд-Парка, то есть на кухни, которые являлись сердцем этого дома, ставшего пристанищем для многих живущих в нем женщин.
Кухни Минерва-Хауса были именно такими, какими в представлении Джулианы и должны быть кухни — шумными, беспорядочными и веселыми. В сущности, кухни Минерва-Хауса совсем не походили на кухни других аристократических домов Англии. И это было прекрасно, поскольку она ужасно устала от всего английского аристократического. Сегодня ей хотелось чего-то настоящего и искреннего.
Когда она вошла в помещение, женщины, собравшиеся вокруг огромного стола в середине комнаты, едва взглянули на нее, продолжая свои громкие разговоры. А Гвен, главная кухарка, бросив взгляд на гостью, тотчас привлекла ее к работе.
— Это Джулиана, сестра лорда Николаса, — пояснила кухарка.
И все женщины сразу же приняли ее как свою подругу.
С облегчением вздохнув, Джулиана принялась за дело — она раскатывала тесто, слушая весело болтавших женщин, и это было именно то, в чем она сейчас нуждалась. Здесь ей не придется думать о Саймоне.
— …Ей-богу, таких красавчиков я давным-давно не видала.
— Скорей уж вообще никогда, — заметила Гвен, и все вокруг стола в очередной раз рассмеялись.
— Он похож на ангела.
— На падшего… изгнанного из рая. Вы видели, как он ворвался сюда и потребовал немедленной встречи с Джорджианой?
Джулиана оцепенела. Они говорили о Саймоне! Похоже, что и здесь ей не удастся избавиться от него.
— И он такой здоровенный, — подхватила высокая худая девушка, которую Джулиана видела впервые.
— Интересно, везде ли он такой же большой, — сказала одна из женщин, все дружно захихикали.
— Он тут гость! — заявила Гвен. — Так что помолчите. — Усмехнувшись, она добавила: — Хотя я и сама подумала о том же…
— Ради Бога, скажите, что вы говорите не о том, о ком я думаю.
Джулиана резко вскинула голову, когда все женщины в кухне рассмеялись и освободили место для вновь прибывшей — леди Джорджианы. Наверняка это была именно она. Своими золотистыми волосами и янтарными глазами девушка очень походила на герцога, только была гораздо меньше его — необычайно хорошенькая, она напоминала фарфоровую куколку с округлившимися формами недавно родившей женщины. И выглядела она не на семнадцать лет — казалась гораздо старше. И мудрее.
