— Даже представить не могу.
И снова воцарилось молчание. Спустя некоторое время Ралстон вздохнул и поднялся.
— Не нравится мне, что я у тебя в долгу.
— Считай, что мы квиты, — ответил Саймон.
Маркиз коротко кивнул и направился к двери. У порога обернулся и проговорил:
— Хорошо, что этой осенью проходит специальная сессия парламента. Это удерживает нас всех от наших загородных поместий.
Саймон пристально взглянул на Ралстона. Маркиз не сказал того, о чем они оба знали: Лейтон использовал все свое значительное влияние на внесение срочного билля, который вполне мог бы подождать до начала весенней сессии парламента.
— Военная готовность — серьезный вопрос, — сказал Саймон с напускным спокойствием.
— Да, в самом деле. — Ралстон скрестил руки на груди и прислонился к двери. — К тому же парламент отвлекает от сестер, не так ли?
Саймон прищурился и процедил:
— Мы никогда раньше не обменивались ударами, Ралстон. Незачем начинать сейчас.
— Да, Лейтон, пожалуй. Но зато я хочу просить твоей помощи с Джулианой.
Саймон еще больше помрачнел.
— О какой помощи речь?
— Я не прошу тебя жениться на девчонке, Лейтон, так что расслабься. Просто мне не помешала бы пара лишних глаз, чтобы присматривать за ней. Ведь она не может даже выйти в сад собственного дома — непременно нападет какой-нибудь гнусный тип.
Саймон смерил собеседника холодным взглядом.
— Похоже, что Всевышний наказывает тебя сестрой, которая доставляет столько же неприятностей, сколько когда-то доставлял многим ты сам.
— Боюсь, ты прав, Лейтон. И ты прекрасно знаешь, что может с ней случиться.
— Однако я не особенно заинтересован в том, чтобы тебе помогать, Ралстон.
— Но одновременно ты окажешь услугу и Сент-Джону, — заметил Ралстон, ссылаясь на своего брата-близнеца. — Смею напомнить тебе, что моя семья потратила немало сил на заботу о твоей сестре, Лейтон.
Ах вот оно что…
Да, бремя того скандала — его явная слабость.
Довольно долго Саймон не мог заставить себя заговорить. Наконец кивнул:
— Хорошо, согласен.
— Можешь себе представить, как мне неприятна сама мысль о том, чтобы просить тебя о помощи, герцог. Но подумай только, с каким удовольствием ты будешь напоминать мне об этом до конца наших дней.
— Признаюсь, я надеялся, что мне не придется терпеть тебя так долго.
Ралстон рассмеялся:
— Ты хладнокровный ублюдок. — Он прошелся по комнате и стал за креслом, на котором недавно сидел. — Так что, ты готов? Ведь если эта история выйдет наружу…
Саймон не стал притворяться, что не понял. Ралстон и Сент-Джон — единственные люди, знавшие его страшную тайну. Ту самую, что погубит его семью и репутацию, если раскроется. Но рано или поздно она все равно раскроется… Будет ли он когда-нибудь к этому готов?
Ралстон наблюдал за ним холодным взглядом голубых глаз, напомнивших ему о Джулиане.
— Ты же знаешь, мы поддержим тебя, Лейтон.
Саймон невесело рассмеялся.
— Прости меня, если я не придаю большого значения поддержке дома Ралстонов.
Маркиз с ухмылкой ответил:
— Да, верно, мы весьма пестрое сборище. Но мы с лихвой компенсируем этот недостаток упорством и целеустремленностью.
— Не сомневаюсь, — кивнул Саймон, подумав о женщине в библиотеке.
— Насколько я понимаю, ты вообще-то намерен жениться…
Рука герцога, подносившая стакан ко рту, вздрогнула и замерла.
— Откуда ты знаешь?
Маркиз снова ухмыльнулся.
— Все затруднения можно решить при помощи похода к викарию. Особенно твои. Кто же счастливица?
Саймон хотел солгать, притвориться, что еще не выбрал. Впрочем, ведь все равно скоро все узнают…
— Леди Пенелопа Марбери.
Ралстон тихо присвистнул.
— Дочка маркиза! Безупречная репутация! Блестящая родословная! Да еще и состояние! Отличный выбор.
Обо всем этом Саймон думал и сам, разумеется. Тем не менее ему было неприятно слышать, как это произносится вслух.
— Мне не нравится, что ты обсуждаешь достоинства моей будущей жены. Словно она призовая кобыла.
Ралстон вскинул брови.
— О, прошу прощения… Просто у меня создалось впечатление, что ты выбирал свою будущую герцогиню как призовую кобылу.
Весь этот разговор вызывал у Саймона неловкость. Хотя он действительно хотел жениться наледи Пенелопе лишь из-за ее безупречной репутации.
— В конце концов, все равно ведь никто никогда не поверит, что великий герцог Лейтон женится по любви, — добавил маркиз.
Саймону не понравились саркастические нотки в тоне Ралстона. Впрочем, маркиз всегда знал, как разозлить его, знал еще с той поры, когда они были детьми.
Не в силах больше оставаться на месте, Саймон поднялся.
— Пойду приведу твою сестру, Ралстон. Пора отвезти ее домой. И я был бы тебе признателен, если бы в будущем ты удерживал свои семейные драмы подальше от моего порога. — Эти его слова прозвучали надменно даже для него самого.
Ралстон медленно выпрямился в полный рост; он был почти так же высок, как Лейтон.
— Я, безусловно, постараюсь. В конце концов, у тебя полно своих собственных семейных драм, грозящих обрушиться на тебя, не так ли?
Саймон молча вышел из кабинета и направился в библиотеку. Распахнув дверь с излишней силой, он остановился как вкопанный.
Джулиана спала в его кресле. Спала с его собакой. Кресло же, которое она выбрала, было то самое, над которым он долго и упорно работал, дабы создать идеальный уровень комфорта. Причем она сняла туфли и забралась в кресло с ногами. Саймон неодобрительно покачал головой на такое поведение. Лондонские леди не осмеливаются ходить без обуви даже у себя дома, а она… Вот вам пожалуйста — уютно расположилась и спит в герцогской библиотеке.
Какое-то время он наблюдал за ней, любовался тем, как идеально она вписалась в его кресло. Гораздо больше обычного, оно было сделано специально для него пятнадцать лет назад, после того как ему надоело, втискиваться в миниатюрные креслица, которые его мать объявила «последним криком моды». Он решил, что, как герцог, имеет полное право истратить хоть целое состояние на мебель, более подходившую ему по размерам. А это кресло было достаточно широкое для него. И еще хватало места для стопки бумаг, требующих его внимания, или, вот как в этом случае, — для собаки.
Пес — дворняжка коричневой масти, — который как-то зимой забрался в сестрину спальню в их загородном доме, теперь путешествовал с Саймоном, и ему было все равно, где жить, лишь бы находиться рядом с хозяином. Но все же он питал особую любовь к библиотеке городского дома с тремя ее каминами и удобной мебелью. И вот теперь явно подружился с его гостьей. Леопольд лежал, свернувшись в клубок и положив голову на изящное бедро Джулианы. На бедро, которое ему, Саймону, не следовало бы замечать.
