— Я дала вам свое слово, — ответила я жестким тоном. — И не собираюсь его нарушать.
— Хорошо. Ах да, перед выходом я забыл дать вам ключ от входной двери. Вы найдете его на столе в моем кабинете.
— Спасибо.
— Тогда доброй ночи, — проговорил Питер. — И не грустите! У вас еще вся жизнь впереди.
Он зашагал прочь и растворился во мраке. Я повернула обратно. Напротив дядиного дома я остановилась.
У дома дежурил полисмен, и, когда я замерла перед домом, мне показалось на мгновение, что он прогонит меня, но тут он посветил фонариком мне в лицо, вероятно, вспомнил, что видел меня в обществе Питера, и сказал:
— Добрый вечер, мисс.
— Наверное, входить в дом нельзя? — поинтересовалась я.
— Увы, нельзя, мисс, это небезопасно. Потолки первого этажа могут обрушиться в любой момент.
И в этот самый момент я ощутила, что рядом кто-то есть. Полисмен отвел от меня луч своего фонаря и осветил залитое слезами бело-розовое женское лицо.
— Не могу ли я чем-нибудь помочь вам, мэм? — спросил полисмен.
Женщина что-то неразборчиво пробормотала в ответ, промакивая платком слезы, и поспешила прочь. Хотелось бы мне знать, кто она такая и почему так горюет.
Обменявшись с полисменом несколькими ничего не значащими репликами, я направилась домой, позвонила в колокольчик и стала ждать, пока дворецкий откроет дверь. Он появился не сразу и явно удивился, увидев меня.
— Вот уж не ожидал, что вы вернетесь так скоро, мисс, — заметил он.
— Мистер Флактон побоялся, что я заблужусь, если зайду слишком далеко.
Я уже поднялась на несколько ступеней, когда вспомнила о ключе, ожидавшем меня на столе Питера. Спустившись, я вошла в кабинет и зажгла свет. Обнаружив ключ на промокательной бумаге, я положила его в свою сумочку и решила взять книгу с одной из полок, чтобы почитать перед сном.
Мне еще не приходилось видеть комнату с таким множеством книг. По большей части они были превосходно переплетены, а в дальнем углу стояли книги в более дешевых обложках — это были романы. Я как раз взяла с полки одну из книг Джона Бьюкена, которого папа знал еще в те времена, когда тот был генерал-губернатором Канады, когда дверь бесшумно отворилась и в кабинет вошла Вили.
Она заметила меня, только оказавшись на середине комнаты, и вздрогнула как бы от подлинного испуга.
— Что вы делаете здесь?! — воскликнула она. — Мне казалось, вы отправились подышать свежим воздухом.
— Уже вернулась, — коротко ответила я.
— И теперь вы выбираете книгу. — Теперь голос ее вновь сделался дружелюбным, резкость, с какой был задан первый вопрос, исчезла.
— Именно так. Не думаю, чтобы мистер Флактон стал возражать.
Она усмехнулась.
— Могу ответить за него — он будет в восторге. Видите ли, мне прекрасно известно, что доставляет ему удовольствие, а что нет.
— Должно быть, это и приятно ему, и избавляет от многих забот, — сухо ответила я.
Вили вдруг приблизилась ко мне и взяла меня под руку.
— Дорогая моя, мы просто обязаны подружиться — и позвольте мне называть вас Памелой. Это такое очаровательное имя, такое чудесное, a я буду для вас Вили… Хорошо? Пока вы здесь, мы должны жить одной счастливой семьей.
Я подумала, что это едва ли возможно, но конечно же мне пришлось согласиться.
— Дома меня все зовут Мелой, — сказала я.
— Надеюсь, Мела, что вы пробудете с нами подольше, — улыбнулась Вили. — Не собираетесь же вы немедленно возвращаться в Канаду?
Было понятно, что ей очень хочется выяснить это.
— Ну, теперь, оказавшись в такой дали от дома, я хотела бы побыть здесь некоторое время, — ответила я, подметив с озорным восторгом огонек разочарования в ее глазах. — A сейчас я намереваюсь отправиться спать — я и вправду очень устала. Спокойной ночи, Вили.
— Спокойной ночи, Мела, дорогая, — ответила она, — я так рада, что вы приехали.
Отвечать я не стала, но, закрыв за собой дверь, тихонько рассмеялась. Методы Вили вполне могут ввести в заблуждение мужчину, того же Питера Флактона, но только не меня.
Глава пятая
Сибил Флактон взяла меня с собой на похороны. Я конечно же предпочла бы общество Питера, однако он извинился и объяснил, что должен выехать пораньше, чтобы встречать важных персон и провожать к их местам в церкви.
Леди Флактон имела вполне добрые намерения, однако она не принадлежит к числу тех людей, которых можно выбрать в спутники в подобном случае. Она и не думала демонстрировать скорбь и проявлять сочувствие ко мне и все трещала о моде и прочих интересовавших ее вещах.
Мне это, в общем, было все равно, однако служба стала для меня испытанием, потому что мне еще ни разу не приходилось присутствовать на похоронах.
Еще леди Флактон говорила о Питере. Именно он являлся главной темой ее разговоров. Не могу понять, откуда у нее берется такой всепоглощающий интерес к его жизни — ну, разве что из-за денег.
Она принадлежит к тому типу женщин, которые готовы присосаться как паразиты к любому, у кого есть деньги. И в то же самое время она самым искренним образом восхищается племянником своего мужа, и я с большим интересом составила историю его жизни из отрывков, которые услышала от нее в самое разное время.
Оказывается, отец Питера был человеком блестящим — все Флактоны занимались политикой с времен первого парламента, и отец Питера, насколько я поняла, занимал в правительстве в разное время различные посты и даже должность премьер-министра.
К несчастью, он скончался вскоре после того, как приступил к своим обязанностям, но все сходятся на том, что если бы смерть не забрала его, история Англии вполне могла бы пойти по другому руслу.
Претерпев в молодости изрядные трудности в поддержании в должном порядке семейных владений, не имея достаточных средств, он поступил весьма разумно, остановив свой выбор на богатой наследнице. Его жена обновила все имения Флактонов, сделав их, по словам Сибил, совершенно очаровательными.
В настоящее время фамильное имение в графстве Уилтшир было предоставлено военным, лондонский дом семьи, в котором Питер никогда не жил, потому что считал его слишком просторным для холостяка, занимала штаб-квартира Красного Креста, а имение в Шотландии было отдано эвакуированным детям.
Сибил так красочно описывала эти дома, что мне захотелось побывать в них. Они представлялись мне настолько древними и величественными — как раз такими, в каких, полагала я, и должна была протекать жизнь представителей высших слоев английского общества.
— Питер не уделяет им должного внимания, — пояснила Сибил. — Он весь в политике. По-моему, он тоже является блестящей личностью. Он уже успел зарекомендовать себя до войны, однако не сочувствовал политике мистера Чемберлена по причине своей дальновидности. А как только война началась, отправился во Францию с добровольческой частью. А теперь он получил свой шанс.
