Я последовала за «Его преподобием» на оживленную улицу, не упуская из глаз его фигуру, пролагавшую себе путь между рабочими, шедшими со смены, и покупателями, спешившими домой перед началом затемнения.
Очень скоро он свернул с главной улицы в один из переулков. Здесь меня легче было заметить, поэтому я отстала, стараясь при этом не упустить его из виду.
Меня несколько смущало то, что скажет Питер, когда вернется в номер и не найдет меня там; и все же я ощущала, что делаю благое дело.
Было очевидно, что Преподобный шел на встречу с кем-то — быть может, человеком, которого мы искали.
Спустя некоторое время улица сделалась уже и грязнее; по обе стороны ее появились трущобные дома, серые и неприглядные, многие из окон, растрескавшихся и полопавшихся во время недавних налетов, были залатаны картонками или просто бумагой.
Затем, в дальнем конце улочки, где Преподобный должен был свернуть или направо или налево, я заметила стоявшего человека. Нетрудно было понять, что именно он и ждал Преподобного. Последний не обнаруживал никаких признаков знакомства, пока не столкнулся с ожидавшим лицом к лицу. Тут Преподобный произнес пару или тройку слов — так, как обычно спрашивают о пути у незнакомца, но, поскольку я подобралась к ним поближе, мне удалось заметить, как какой-то пакет быстро перекочевал из его кармана в руку незнакомца.
И тут он неожиданно повернулся и направился в мою сторону.
На мгновение мной овладела полная паника — секунду-другую мне хотелось одного: повернуть назад и бежать — однако, собрав воедино всю свою волю, я упрямо направилась вперед.
Едва ли не сверхчеловеческим усилием я заставила себя не смотреть на Преподобного. Я старательно смотрела перед собой, пока мы почти не поравнялись. Тут я открыла сумочку и склонилась над ней в поисках носового платка. Голова моя была обращена вниз, лицо пряталось в лисьей горжетке.
Мы прошли так близко друг от друга, что плечи наши едва не соприкоснулись, и — как ни было бы это невероятно, все сошло мне с рук — он меня не заметил.
Вдали передо мной маячила спина торопившегося вперед человека, которому Преподобный передал пакет. Он показался мне высоким, и я представила его себе молодым — в кепке и тяжелом твидовом пальто. Я поглядела в ту сторону, откуда пришла.
Преподобный шел по улице, но теперь более медленно, словно бы завершив свое дело.
Тогда я приняла решение и заторопилась следом за получившим пакет мужчиной. Мне потребовалось немного времени, чтобы нагнать его. Я не стала бежать, чтобы не привлечь к себе чужое внимание, но скоро нас разделяло всего ярдов тридцать, и я подумала, что теперь уж он от меня не уйдет.
Мы шли и шли, кружили по извилистым узким улочкам, где возле дверей играли грязные дети, пересекали оживленные улицы, где мне приходилось посматривать на трамваи, вилять среди велосипедов и грузовиков, стараясь при этом не упустить из вида собственную добычу.
Пару раз я начинала задумываться о том, разумно ли продолжать это преследование, не лучше ли вернуться, рассказать все увиденное Питеру, чтобы он обратился в полицию; однако, затеяв охоту, я уже не могла отказаться от нее. Я ощущала, что мне представилась возможность выяснить кое-что важное.
Почему, пыталась я понять, Преподобный передал этот сверток посреди улицы? Не тому ли самому человеку, с которым говорил по телефону? И какие это памфлеты он упоминал? Если речь идет об обыкновенной пацифистской пропаганде, зачем окружать ее такой тайной?
Шедший впереди меня мужчина внезапно повернул направо и исчез. Я поспешила за ним.
Поворотов никаких не было, темный и узкий проход привел меня во двор, окруженный мрачными и грязными домами. Охваченная волнением, я огляделась, а потом в дальнем конце двора заметила открытую дверь, однако все остальные дома во дворе были нежилыми; редкие застекленные панели окон смотрели на меня пустыми незрячими глазами. Некоторые из дверей были заколочены, одна или две оказались запертыми на замок; вокруг царило запустение.
Я невозмутимо шагнула к открытой двери в конце двора… я дошла до нее… и, как только я оказалась рядом, наружу выскочил человек, преградивший мне путь.
— Чего тебе надо? — спросил он угрожающе.
Какое-то мгновение откровенный страх не позволял мне открыть рот. Грубые черты его небритой физиономии, злобный взгляд могли бы устрашить самого отважного мужчину. На шее верзилы был повязан засаленный платок, кепка съехала на один глаз.
— Ну? — промолвил он, поскольку я молчала. — Язык проглотила?
— А… а мистер Браун здесь проживает?
К моему ужасу, мужчина шагнул вперед и схватил меня за руку.
— Выкладывай все как есть, — грубым тоном проговорил он. — Кто ты такая? Одна из наших новых полисменш?
— Отпустите меня, я уже сказала вам — я ищу мистера Брауна, который, как мне сказали, живет где-то здесь.
На ведущих из подвала ступеньках появился молодой человек, получивший пакет.
— Что здесь творится, Кристи? — спросил он, но, увидев меня, добавил испуганным голосом: — А эта что здесь делает?
— Именно это я и хочу узнать, — ответил мужчина, отозвавшийся на имя Кристи. — По-моему, она шла за тобой.
Глаза молодого человека округлились.
— Будьте любезны, отпустите меня, — вмешалась я в разговор, пытаясь выдернуть руку из хватких сильных пальцев Кристи, причинявших мне боль.
— Не так быстро, не так быстро, — проговорил Кристи. — Тут надобно разобраться.
— Если вы немедленно не отпустите меня, — проговорила я, — мне придется позвать полисмена.
— Ой, да ну да? — восхитился Кристи. — Хотелось бы мне знать, как ты сделаешь это.
И, обратившись к стоявшему рядом молодому человеку, приказал:
— Сходи и попроси Папашу подняться.
Ботинки молодого человека застучали по лестнице, а я осталась на месте, объятая полнейшим ужасом. Облик Кристи не внушал мне никакого доверия, кроме того, в наползающем сумраке страх вселял сам этот тихий заброшенный двор и дом с пустыми незрячими окнами.
— Ну, пустите же меня, — снова взмолилась я.
A потом сделала абсолютно глупую вещь: я завизжала.
Огромная ладонь Кристи немедленно зажала мой рот. Я едва могла дышать и на мгновение, подчинилась чисто судорожной панике и попыталась изо всех сил вырваться из хватки его другой руки, обхватившей меня. Но сопротивление было бесполезно. Сильные и грубые руки удерживали меня, а я не могла даже пошевелиться, зажатая ими.
А спустя несколько мгновений верзила поднял меня на воздух и понес вниз, в зиявшую тьму. Когда мы оказались у подножия лестницы, я еще сопротивлялась, хотя и не столь бурно.
Стараясь высвободиться, я уже боялась, что он бросит меня вниз, во тьму, кроме того, рука Кристи почти душила меня. Он ругался на чем свет стоит, когда дверь распахнулась и в ней появился мужчина и сердито спросил:
