Что он сделал с машиной, я не знала, но автомобиль был полностью обездвижен. Я в бессильной ярости топталась около машины, когда из гостиницы вышел мужчина и начал ручкой заводить грузовик. Заметив меня около автомобиля, он спросил:
— Что случилось, мисс? Не нужна ли помощь?
— А я как раз хотела спросить, — неторопливо проговорила я, — вы случайно не в Лондон едете?
— В Лондон, — подтвердил он, — только не в сам город, а в Патни
[14]
. Мне нужно доставить туда груз.
— А не будете ли вы любезны подождать минутку-другую? — торопливо проговорила я. — Может быть, я попрошу вас подвезти меня, но сперва мне нужно кое-что уточнить.
Я понимала, что выражаюсь туманно, но в данный момент просто не знала, что говорить.
— Можно и подождать, мисс, — проговорил водитель. — Но не дольше пары минут.
Я вбежала в гостиницу и в столовой увидела Тима, невозмутимо сидевшего в кресле, вытянув перед собой ноги.
— Вот что, Тим, — проговорила я. — Слушай мой ультиматум. Либо мы с тобой едем прямо сейчас, либо я уезжаю на грузовике, который уже прогревает мотор.
Тим впился в меня злым взглядом, а потом поднялся на ноги.
— Ладно, — ответил он, — будь по-твоему. Все женщины одинаковы — при первой возможности надуют тебя.
Я не стала отвечать на эти слова, однако Тим последовал за мной, и я заторопилась вперед, слыша его шаги за спиной. Водитель грузовика дожидался меня во дворе.
— Спасибо вам большое, — обратилась я к водителю, — однако я сумела договориться о более удобной поездке в Лондон. Но очень благодарна вам за то, что вы меня подождали.
— Все в порядке, мисс.
Я услышала, что Тим завел двигатель. Я поспешила в машину.
— Если не знаешь дороги, — сказала я, — можешь последовать за грузовиком. Он едет до самого Патни.
Тим ничего не ответил. Мы ехали в полном молчании, не теряя из виду грузовик, пока не выбрались на широкое бетонное шоссе, тут Тим надавил ногой на акселератор, и мы понеслись.
Тим кое в чем похож на меня; как и я, он отходчив. Не успели мы провести в дороге и часа, как я ощутила на своем колене его руку. Я вложила в нее свои пальцы.
— Ты счастлива?
Я не стала отвечать на этот пароль отзывом.
— Не слишком.
— Прости меня, Мела, но ты сама виновата в этом.
— Возможно, — пробормотала я.
— Ты — девушка весьма соблазнительная, а тут еще этот Питер. Не надо тебе было выходить за чужого мужчину!
— Это не может служить оправданием твоему скверному поведению, — сказала я сдержанно.
— Это я понимаю, — ухмыльнулся Тим, — но в оправданиях не нуждаюсь.
Я попыталась рассердиться на него, но не смогла этого сделать. Через какое-то время мы уже хохотали. Мы шутили и разговаривали до самого Лондона, а когда оказались почти возле дома, Тим остановил машину на тихой улочке.
— Хочу поцеловать тебя на прощание, Мела. Можно?
— Да, конечно.
Он обнял меня и привлек к себе.
— Чертовски жаль, что мы не остались там. Как по-твоему?
Я покачала головой.
— Мы не получили бы никакой радости от нашей близости, устыдились бы своего поведения.
— Ну это ты зря!
Он долго и страстно целовал меня, однако я не могла ответить ему тем же. Разыгравшаяся вечером сцена что-то подорвала в наших отношениях. Я ощущала себя старше и мудрее Тима. Я не сомневалась: Тим искренне не мог понять, почему я не осталась с ним и не воспользовалась представившейся возможностью, пренебрегая последствиями. Тим оставался ребенком — я выросла.
Тим поцеловал меня еще раз, и тут часы пробили час ночи.
Лишь оказавшись на пороге дома, я ощутила весь ужас своего положения. Я боялась входить и с трепетом искала на ощупь ключ от двери в своей сумочке.
— До свиданья, моя милая, — сказал Тим, когда я открыла дверь. — Удачи тебе!
Через силу улыбнувшись, я махнула ему рукой. «Как это похоже на Тима», — с горечью подумала я, — втравив меня в такую историю, бодро попрощаться, в то время как я в ужасе ожидала предстоящего объяснения. Тим не предложил проводить меня, и, хотя я, несомненно, отказалась бы, мне все же хотелось, чтобы он хоть как-то попытался помочь мне. Господи, и зачем мне все это?
Бесспорно, я превращалась в настоящую новообращенную викторианку — англичаночку, дрожащую под осуждающим взглядом своего хозяина и господина!
Я еще могла бы представить себе, если бы моя бабушка, возвратившись за полночь домой, давала бы объяснения деду, но сейчас другие времена! Хотя надо признать, что у Питера есть все основания для недовольства. Я глянула на себя в висевшее в холле зеркало, нашла, что выгляжу весьма привлекательно, и бодрым пружинистым шагом направилась к кабинету Питера и открыла дверь.
Как я и думала, Питер ждал моего возвращения. Он сидел за столом и, как только я вошла, отложил ручку и поднялся с кресла.
— А вот и я, — сказала я бодрым тоном. — Надеюсь, ты не слишком волновался.
— Мне передали, что ты звонила, — ответил Питер, — но я не рассчитывал, что ты явишься так поздно.
— Я была за городом, a ты знаешь, как мешает езде затемнение.
— С кем ты была?
Я не стала вилять.
— С офицером Грантом.
— Со старым другом… Как мило!
Интонация его голоса встревожила меня.
— Я встретила его сегодня утром, когда вышла из дома, и он пригласил меня покататься с ним. Кто-то из министерства ВВС предоставил ему автомобиль. Мы не намеревались возвращаться так поздно, но сам понимаешь, как бывает, когда ездишь по неизвестным краям.
— Надо же, как вам повезло, какая удивительная встреча, — проговорил Питер. — Почти столь же необычайная, как его появление в доме твоего деда.
Слова его еще больше встревожили меня, я внутренне напряглась.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что в будущем тебе не следует обманывать меня.
Питер вынул что-то из своего кармана и протянул мне.
— Сегодня днем я нашел этот предмет здесь на полу. Должно быть, это фото выпало из твоей сумочки, a когда Вили увидела его, она сказала мне, что вы с Грантом — старинные друзья. Возможно, это покажется тебе странным, но я испытываю глубокое отвращение к интрижкам, которые моя жена проворачивает за моей спиной.
Голос его, спокойный и ровный, хлестнул меня как удар кнута.
Я посмотрела на снимок. С него на меня глядело лицо Тима. Я всегда носила это фото с собой после нашей помолвки, a через всю фотографию шла надпись: «Любимой от Тима».
