— Может быть, он соблазнился быстрым заработком, хотел продать их кому-то. Или сам решил попробовать. Если бы вы только знали, с чем нам, полицейским, приходится сталкиваться!
Морщинки у нее вокруг рта вдруг проступили резкими складками:
— Кто-то ухитрился его этим напичкать, и я хорошо знаю кто. Я еще тогда им сразу сказала.
Карл вынул блокнот:
— Вот как?
Ищейка в его душе насторожилась и повела носом, принюхиваясь, учуяв след.
— И кто же это был?
Камилла отошла к стене, оклеенной обоями начала шестидесятых годов, и сняла с гвоздика фотографию. Похожий снимок когда-то сделал отец Карла, когда Карл выиграл кубок по плаванию в Брёндерслеве, с гордостью запечатлев на память успех сына. На карточке Деннису было не больше десяти-двенадцати лет. В костюме для картинга у него был молодецкий вид, и он прямо светился от гордости, держа в руке маленький серебряный щиток.
— Этот вот. — Камилла ткнула пальцем в светловолосого парнишку, который стоял сзади, положив руку на плечо Денниса. — Не знаю почему, но они называли его Атомос. Они познакомились на картинге. Деннис был без ума от Атомоса, а Атомос был просто дрянь.
— Так значит, их знакомство продолжалось и после того, как оба стали взрослыми?
— Точно не знаю. Кажется, когда Деннису было лет шестнадцать-семнадцать, они разошлись, но в последние годы, насколько я знаю, снова встречались, потому что мама говорила об этом и была недовольна.
— И почему же вы думаете, что этот Атомос имеет какое-то отношение к смерти вашего брата?
Камилла с грустью посмотрела на карточку:
— Просто он был нехороший человек с уродливой душой.
— Странное выражение! Что вы имеете в виду?
— Что у него сильно не в порядке с головой. Деннис считал, что я говорю ерунду, но это действительно было так.
— А почему же ваш брат так с ним дружил?
— Потому что Атомос всегда поддерживал увлечение Денниса автомобильным спортом. К тому же он был немного постарше. Деннис смотрел на него как на старшего.
— Ваш брат задохнулся от собственных рвотных масс. Он проглотил пять таблеток, и содержание алкоголя в его крови составляло четыре целых и одну десятую промилле. Я не знаю его точного веса, но в любом случае он хватанул столько, что никому бы мало не показалось. Вы не знаете, были ли у него особые причины так напиться? Раньше с ним такого не случалось? Вы замечали в нем особую подавленность после аварии?
Она взглянула на Карла с тоской:
— Да, родители говорили, что эта авария очень сильно на него повлияла. Деннис был потрясающий водитель. Мало того что это вообще была первая авария в его жизни, а тут еще и погибший человек.
— По моим сведениям, Деннис дважды сидел в тюрьме за неосторожное вождение, а значит, вряд ли был таким уж потрясающим водителем.
— Ха! — воскликнула Камилла, бросив на Карла иронический взгляд. — Он никогда не был неосторожным. Если он и гонял по шоссе, то всегда смотрел, сколько впереди свободной дороги. Он никогда и не думал подвергать опасности чужую жизнь!
Сколько нарушителей общественного порядка никогда не дошли бы до преступления, если бы их родственники вовремя обратили внимание на их поведение! Скольким идиотам удавалось остаться безнаказанными благодаря любящим родственникам! Сколько тысяч раз Карл все это уже слышал: мой брат, мой сын, мой муж ни в чем не виноваты!
— Вы очень высоко ставите своего брата. Не кажется ли вам это немного наивным?
Камилла взяла его за руку и так близко придвинулась к нему лицом, что ее челка щекотала его кожу.
— Если ты по части следствия такой же слабак, как по части женщин, то можешь отсюда убираться! — прошипела она.
Пожалуй, едва ли она могла быть директорской секретаршей, подумал Карл, отодвигаясь.
— Мой брат ничего плохого не сделал, понял? — продолжала она. — И если ты хочешь продвинуться в том деле, над которым работаешь, то советую тебе обратить внимание на то, что ты сейчас получил. — С этими словами она поддала ему в пах и быстро отпрянула.
Произошедшая метаморфоза застала его врасплох. Она снова стала пушистой и ласковой, открытой и вызывающей доверие. Чем же она занимается, если у нее такие профессиональные навыки!
Нахмурясь, Карл шагнул в ее сторону:
— Если ты еще раз посмеешь тронуть мой прибор, я проколю твои силиконовые бомбы и заявлю, что ты сопротивлялась задержанию и угрожала стукнуть меня одним из кошмарных кубков своего братца. Когда на твоих запястьях защелкнутся наручники и ты в ожидании врача будешь сидеть, глядя в белую стену арестантского помещения в Хиллерёде, ты будешь очень жалеть о том, что применила этот прием. Продолжим наш разговор или ты хочешь еще что-то добавить насчет моего мужского достоинства?
Она не повела бровью. Даже не усмехнулась:
— Я только говорю, что мой брат ничего плохого не сделал, а тебе придется в это поверить.
У Карла опустились руки. Эту женщину ничем не проймешь.
— Ладно. Но как мне отыскать вашего Атомоса? — спросил он, предусмотрительно отодвинувшись подальше от женщины-хамелеона. — Ты действительно ничего больше не можешь о нем вспомнить?
— Он был на пять лет моложе меня, так что я им не интересовалась.
Карл криво усмехнулся. Поразительно, как с годами меняются вкусы!
— Какие-нибудь особые приметы? Шрамы, волосы, зубы? Нет ли в городе других людей, которые тоже его знали?
— Не думаю. Он был из приюта где-то на севере в Тисвиллелейе.
На секунду Камилла замерла в задумчивости, отвернувшись.
— По-моему, приют назывался «Годхавн». — Она взяла фотографию в рамочке и протянула Карлу. — Если пообещаешь вернуть, то можешь взять с собой, чтобы показать в приюте. Авось они смогут ответить на твои вопросы.
Остановив машину на звенящем от солнца перекрестке, Карл задумался. Отсюда можно направиться на север, в Тисвиллелейе, чтобы поискать кого-нибудь, кто помнил бы жившего там двадцать лет назад мальчика, которого называли Атомосом. Или можно повернуть на юг, чтобы в «Эгелю» поиграть в прошлое с Уффе. Ну а кроме того, можно съехать на обочину и, переключив мозги на режим автопилота, часок-другой вздремнуть. Последнее было особенно соблазнительно.
Но с другой стороны, если вовремя не вернуть фигурки из «Плеймобиля» на полку Мортена Холланда, есть риск лишиться квартиросъемщика, а тем самым и значительной доли тех поступлений, которые обеспечивали материальное благополучие Карла.
Поэтому он отпустил тормоз и повернул налево.
В «Эгелю» было время завтрака. Припарковывая машину, Карл ощутил разлитые в воздухе ароматы тимьяна и томатного соуса. Заведующего он застал одного за длинным столом красного дерева на террасе перед рабочим кабинетом. Как и в прошлый раз, тот был воплощением аккуратности: на голове козырек от солнца, салфетка за воротом, изысканные движения, которыми он клал в рот маленькие кусочки лазаньи, лежащей в углу тарелки. Этот человек был не из тех, кто предается мирским усладам. Однако о подчиненных его нельзя было сказать то же самое: несколько административных работников и сиделок в десяти метрах от начальника вели несмолкаемую болтовню над наполненными доверху тарелками.
