Он оделся и пошел к машине, даже не выпив кофе. Ветер совершенно стих. Опять стало теплее. С моря в город наносило последние клочья влажного тумана.
Когда он пришел в управление полиции, каждый счел своим долгом подойти к нему, улыбнуться и хлопнуть по плечу. Эбба обняла его и вручила банку грушевого варенья. Он был смущен, но в то же время это ему льстило.
Хорошо бы Бьёрк был тут, подумал он. Тут, а не в Испании.
Это же как раз то, о чем Бьёрк мечтает. Скромный героизм полицейских…
В полдесятого утра Валландер вновь погрузился в текучку. К этому времени он уже успел наорать на директора лагеря за полное отсутствие контроля над вверенным ему учреждением. Маленький кругленький директор, по всей видимости, безвольный и ленивый, яростно защищался, утверждая, что все предписания Иммиграционного управления он выполняет безукоризненно.
— За безопасность в лагере должна отвечать полиция, — попытался он перейти в атаку.
— За что мы можем отвечать, когда вы даже не знаете, сколько людей у вас живет в этих чертовых бараках и кто они такие?
Уже выходя со свекольно-красной от злости физиономией, директор огрызнулся:
— Я буду жаловаться. Это дело полиции — обеспечить безопасность беженцев.
— Можете жаловаться хоть королю, — сказал Курт Валландер. — Хоть премьер-министру, хоть в Европейский суд, куда угодно. Но чтобы с сегодняшнего дня были именные списки, кто и в каком бараке живет.
Перед самым началом следственного совещания позвонил Петер Эдлер.
— Как ты себя чувствуешь?
— Да иди ты знаешь куда, — сказал Курт Валландер. — Нашел что-нибудь?
— А нечего искать, — сказал Петер. — Любительский запал, завернутый в бензиновые тряпки.
— Ты уверен?
— Еще бы не уверен! Ты получишь рапорт через несколько часов.
— Мы, конечно, можем заняться делом о поджоге параллельно с убийством. Но, если случится что-нибудь еще, придется просить, чтобы кого-то прислали из Симрисхамна или Мальмё.
— А что, в Симрисхамне есть еще полиция? Я думал, там всех давно уволили.
— Это пожарных уволили, — наставительно поправил Валландер. — А насчет полиции говорят, что ее даже намерены усилить.
На совещании Курт первым делом рассказал о находке Эдлера. Потом начались предположения, кто бы мог поджечь барак. Все сошлись на том, что это выходка более или менее организованных юнцов. Но никто не ставил под сомнение серьезность происшествия.
— Важно их найти, — сказал Ханссон. — Не менее важно, чем убийц из Ленарпа.
— Может, это те же, кто угостил того деда репой, — предположил Сведберг.
Курт Валландер уловил в его голосе отчетливое презрение.
— Поговори с ним. Может быть, он запомнил, как они выглядят.
— Я не говорю по-арабски.
— Полно переводчиков! После обеда я хочу услышать его рассказ. — Валландер чувствовал, что начинает злиться.
Совещание вышло короткое. Все заняты сбором данных. Выводов и результатов почти не было.
— После обеда собираться не будем, — сказал Курт Валландер, — если, конечно, не случится чего-то из ряда вон выходящего. Мартинссон займется лагерем. Сведберг! Подменишь Мартинссона, чем он там занят, если это срочно.
— Я как раз ищу машину, ту, что видел шофер грузовика, — сообщил Мартинссон. — Я дам тебе все бумаги.
Неслунд и Рюдберг задержались после совещания.
— Придется поработать сверхурочно, — сказал Валландер. — Когда Бьёрк возвращается из своей Испании?
Никто не знал.
— А он вообще-то в курсе, что здесь происходит? — поинтересовался Рюдберг.
— А ему есть до этого дело? — вопросом на вопрос ответил Валландер.
Он позвонил Эббе и получил исчерпывающий ответ. Она знала даже авиакомпанию и номер рейса.
— В субботу вечером, — сказал он, положив трубку. — Но поскольку я его замещаю, то считайте, что приказ о сверхурочной работе отдан.
Рюдберг рассказал о поездке на место преступления.
— Я обыскал все. Даже сено переворошил. Никакого коричневого портфеля там нет.
Курт Валландер знал, что Рюдберг не прекратил бы поиски, если бы не был совершенно уверен.
— Тогда будем считать, что это свершившийся факт. Коричневый портфель с двадцатью семью тысячами крон исчез.
— Людей убивали и за меньшие деньги, — отозвался Рюдберг.
Оба помолчали.
— Странно, что никак не найдем ту машину. — Валландер потер шишку на голове. — Я дал ее описание на пресс-конференции. И попросил водителя грузовика выйти на связь.
— Терпение, — сказал Рюдберг.
— О чем поговорили с дочерьми? Если есть протокол, я могу прочитать его по дороге в Кристианстад. И еще вот что. Считает ли кто-нибудь из вас, что ночной поджог как-то связан с телефонной угрозой?
Рюдберг и Неслунд одновременно покачали головами.
— И я так не думаю, — согласился Валландер. — Это значит, что мы должны быть готовы к эксцессам в пятницу или субботу. Рюдберг, займись этим. Продумай, какие меры мы должны принять. К вечеру обсудим.
Рюдберг скривился:
— Я не большой мастер на эти дела.
— Ты хороший полицейский. Не сомневаюсь, что справишься.
Рюдберг посмотрел на него скептически. Потом встал и пошел к выходу, но у дверей остановился.
— Та дочка, о которой я говорил, ну та, из Канады, прилетела с мужем. Он у нее конный полицейский. Никак не может понять, почему мы не носим оружие.
— Может, скоро и будем, — мрачно отозвался Валландер.
Он только начал обсуждать с Неслундом его встречу с Ларсом Хердином, как зазвонил телефон. Эбба сказала, что с ним хочет поговорить глава Иммиграционного управления.
Курт Валландер удивился, услышав женский голос. Руководителей государственных ведомств он по привычке представлял себе исполненными холодного достоинства и завышенной самооценки пожилыми господами.
Но у этой дамы голос оказался приятный. Правда, то, что она сказала этим приятным голосом, вывело его из себя. В голове промелькнула мысль, не будет ли служебным нарушением, если он, простой офицер полиции, начнет возражать высокопоставленной чиновнице. А, плевать.
— Мы очень недовольны, — сказала дама. — Полиция должна гарантировать безопасность беженцев.
— Мы делаем все, что можем, — возразил он, даже не пытаясь скрыть раздражения.
— Очевидно, не все.
— Наша работа была бы намного проще, получай мы своевременную информацию о том, сколько беженцев находится в том или ином лагере.
