— В каких купюрах?
— Тысячекроновые бумажки. И, по-моему, несколько пятисоток.
— Где у него были деньги?
— Где у него были деньги? — переспросил Ларсон.
— В сумке? В портфеле?
— В полиэтиленовой сумке.
— Он запоздал с уплатой?
— Ненамного.
— А случалось, что он отдавал деньги не вовремя?
— Бывало, мне приходилось ему напоминать.
— А вы не знаете, откуда у него деньги?
Кивок пожал плечами. В магазин зашел покупатель.
— А зачем мне это знать? У вас что-нибудь еще?
— Пока нет. Но, может быть, я еще позвоню.
И Курт Валландер пошел к машине.
Тепло, подумал он, еще теплее, почти жарко. Вот так, теперь он у нас в руках.
Кто бы мог подумать, что несчастная страстишка Ханссона принесет такую пользу?
Он ехал в Истад с ощущением счастливчика, выигравшего в лотерею. Наконец-то они взяли след.
Раз, два, три, четыре, пять, Эрик Магнуссон. Мы идем искать.
14
В пятницу 19 января Курт Валландер и его помощники работали до позднего вечера. Они были готовы к бою. Бьёрк сидел на каком-то бесконечном совещании, но согласился выделить в помощь ленарпской группе, как они себя теперь называли, Ханссона, освободив его от дела об убийстве в лагере беженцев. Неслунд был еще не совсем здоров, но он позвонил, что в понедельник придет.
В субботу и воскресенье все работали с прежним накалом. Мартинссон вернулся, прочесав с собаками проселок позади конюшни Лёвгрена. Они прошли все 1912 метров дороги, которая была проложена через пару небольших рощиц, разделяла два поля, принадлежащие разным хозяевам, а затем шла параллельно пересохшему ручью. Ничего особенно примечательного найдено не было, хотя они привезли с собой целый мешок разных предметов, вроде ржавого колеса от кукольной коляски, куска промасленной полиэтиленовой пленки, пустой пачки из-под заграничных сигарет и еще какой-то дряни. Все это послали в лабораторию, но Курт Валландер был почти уверен, что исследование ничего не даст.
Самым важным было решение установить постоянное наблюдение за Эриком Магнуссоном. Он снимал квартиру в старом районе города под названием Русенгорд. Поскольку Ханссон сказал, что в воскресенье в Егерсру бега, ему поручили вести наблюдение на ипподроме.
— Если проиграешься, оплачивать не будем, — неуклюже пошутил Бьёрк.
— Я предлагаю заполнить один билет на всех, — предложил Ханссон. — Тогда есть шанс, что наши усилия по расследованию этого дела вознаградятся.
Все понимали: следствие перешло в решающую фазу. Долго спорили, стоит ли дать Магнуссону понять, что его обложили. И Рюдберг и Бьёрк сомневались, но Валландер считал, что они ничего не потеряют, если тот обнаружит, что является объектом интереса полиции. То есть наблюдение, конечно, надо вести аккуратно, но вообще нет причин скрывать, что полиция настороже.
— Пусть понервничает, — сказал Валландер. — Если ему есть о чем беспокоиться, мы это увидим.
Три часа ушло на то, чтобы перелопатить все материалы следствия и попытаться найти среди них те, которые можно хотя бы косвенно связать с Эриком Магнуссоном. Найти ничего не удалось, но ничто не указывало и на то, что Эрик Магнуссон не мог находиться в ту ночь в Ленарпе, несмотря на его алиби, подтвержденное невестой. У Курта Валландера нет-нет да и возникало смутное беспокойство: неужели и этот след приведет в тупик?
Но больше всех сомневался Рюдберг. В состоянии ли человек в одиночку совершить двойное убийство?
— Что-то здесь указывает на то, что в этой бойне участвовал не один человек. Не могу от этой мысли отделаться, — признался он.
— А кто говорит, что у Эрика Магнуссона не было сообщника? — возразил Валландер. — Рассмотрим оба варианта.
— Если он совершил убийство, чтобы расплатиться с долгами, сообщник ему был ни к чему, — заметил Рюдберг.
— Знаю, знаю, — кивнул Валландер. — Но пошли дальше.
Мартинссон сгонял в Мальмё и привез фотографию Эрика Магнуссона. Он раздобыл ее в архиве губернского муниципального управления. Там он откопал брошюру, где управление рассказывает о своей многосторонней деятельности населению, которое, как предполагается, понятия не имеет, чем они там занимаются. Бьёрк сказал, что всем государственным и коммунальным учреждениям хорошо бы завести собственный отдел обороны, чтобы в случае необходимости втолковывать гражданам, какое колоссальное значение имеет именно их учреждение. Брошюру он полистал и полностью одобрил. К тому же на развороте возле своего желтого погрузчика улыбался Эрик Магнуссон в белоснежном комбинезоне.
Полицейские рассматривали его лицо и пытались сравнивать с черно-белыми фотографиями Юханнеса Лёвгрена. Среди прочих снимков был один, где Юханнес стоял около трактора на свежевспаханном поле.
Отец и сын? Водитель трактора и водитель погрузчика?
Курт Валландер никак не мог соединить две эти картинки: перед глазами стояло окровавленное лицо мертвого старика с отрезанным носом.
К одиннадцати вечера они разработали план действий.
Бьёрк уже ушел — он был непременным участником традиционных ужинов в местном гольф-клубе.
Решили, что Курт Валландер и Рюдберг в субботу еще раз съездят к Эллен Магнуссон в Кристианстад. Мартинссон, Неслунд и Ханссон будут посменно наблюдать за Эриком Магнуссоном, к тому же порасспросят с пристрастием его невесту насчет алиби. В воскресенье наблюдение надо будет продолжить, еще раз пройтись по всем материалам следствия. В понедельник Мартинссону придется, хочет он или нет, сесть за компьютер и проверить финансовые дела Эрика Магнуссона. Может быть, у парня есть и другие долги? Не был ли он раньше замешан в каких-либо преступлениях?
Курт Валландер попросил Рюдберга заняться тем, что они почему-то называли между собой «крестовый поход». Надо было попытаться произвольно комбинировать события и людей, на первый взгляд не имеющих к ним никакого отношения. При раскладывании такого пасьянса иногда выявлялись совершенно неожиданные и важные детали.
Рюдберг и Валландер вместе вышли на улицу, и только тут Валландер заметил, что Рюдберг очень устал. Он вспомнил, что тот с утра был у врача.
— Ну и как дела? — спросил он.
Рюдберг пожал плечами и пробормотал что-то невнятное.
— Нога?
— Что есть, то есть, — загадочно ответил Рюдберг, давая понять, что ему неохота продолжать разговор на эту тему.
Валландер пошел домой, налил себе стакан виски и поставил на журнальный столик, но пить не стал. Усталость взяла верх, он плюхнулся в постель и мгновенно уснул.
Ему приснился Стен Виден.
Они были вместе в опере. Певцы пели на незнакомом языке. Проснувшись, он не мог вспомнить, что это была за опера.
