Комиссар улыбнулся про себя этой мысли. Но улыбка тотчас погасла, потому что он чувствовал угрызения совести.
Он был уверен, что живой они Луизу Окерблум не найдут. Пока нет ни доказательств, ни места преступления, ни жертвы. Совершенно ничего. И все же он был уверен.
Снова и снова возникала в памяти фотография девочек.
Как объяснишь то, чему нет объяснения, думал он. И как Роберт Окерблум сможет теперь молиться своему Богу, который так жестоко обманул его и этих двоих детей?
Дожидаясь сотрудника, помогавшего Луизе Окерблум в пятницу оформить сделку по недвижимости, — он отлучился к зубному, — Валландер бродил по залу Скурупского Сбербанка. Приехал он сюда четверть часа назад и уже успел побеседовать с директором, Густавом Халльдёном, с которым ему доводилось и раньше иметь дело. Без обиняков изложил ситуацию, сказал, что хочет навести кой-какие справки в связи с исчезновением одной женщины. Но попросил Халльдена соблюдать конфиденциальность.
«Мы ведь точно не знаем, произошло ли что-то серьезное».
«Понимаю, — ответил Халльден. — Вы только предполагаете, что что-то случилось».
Валландер кивнул. Так оно и есть. Но как определить границу между предположением и знанием?
Глухой голос за спиной вывел его из задумчивости:
— Вы хотели меня видеть.
Валландер обернулся:
— Заместитель директора Муберг?
Мужчина кивнул. Вопреки ожиданию он был молод, на удивление молод, Валландер почему-то думал, что заместитель директора должен быть постарше. Но прежде всего ему бросилось в глаза кое-что другое.
Одна щека у Муберга заметно опухла.
— Мне сейчас трудно говорить, — неловко ворочая языком, произнес Муберг.
Валландер не понял.
— Может, лучше подождать? — повторил Муберг. — Пока заморозка не пройдет.
— Все-таки попробуем, — сказал Валландер, — у меня, к сожалению, мало времени. Вам не слишком больно говорить?
Муберг покачал головой и жестом предложил комиссару пройти в небольшую переговорную в глубине банковского зала.
— Вот здесь мы и работали, — сказал он. — Вы сидите на том самом месте, где сидела Луиза Окерблум. Халльден сказал, вы хотели поговорить о ней. Она пропала?
— Нам заявили о ее исчезновении, — сказал Валландер. — Но может быть, она просто поехала к родственникам и забыла предупредить домашних.
По распухшему лицу заместителя директора Муберга было заметно, что оговорку Валландера он воспринял весьма скептически. Вполне естественно, подумал комиссар. Если человек исчез — значит исчез совсем. Нельзя исчезнуть наполовину.
Муберг взял со стола графин, налил стакан воды, выпил и спросил:
— О чем вы хотите узнать?
— Обо всем, что происходило в пятницу во второй половине дня, — сказал комиссар. — Как можно подробнее. По минутам — что именно она говорила, что делала. Еще мне нужны фамилии людей, купивших дом, и фамилия продавца, на случай, если понадобятся их показания. Вы давно знакомы с Луизой Окерблум?
— Неоднократно встречались по делам, — ответил Муберг. — Четыре сделки по недвижимости оформили.
— Расскажите про пятницу.
Муберг вытащил из внутреннего кармана пиджака ежедневник.
— Встреча была назначена на четверть третьего. Луиза пришла на несколько минут раньше, и мы немножко поговорили о погоде.
— Она не показалась вам напряженной или обеспокоенной? — спросил комиссар.
Муберг задумался, потом ответил:
— Нет. Напротив, она казалась веселой. Раньше я считал ее сухой и чопорной. Но в эту пятницу она была совсем другая.
Валландер кивнул: дескать, продолжайте.
— Потом пришли клиенты, молодые супруги по фамилии Нильсон. И продавец, распорядитель наследства в Сёвде. Мы устроились здесь и, как положено, оформили сделку. Обычная процедура. Все бумаги были в полном порядке. Справки о внесении записей в поземельную книгу, ипотечные акты, ссудные договоры, кассовые чеки. Все прошло как по маслу, очень быстро. После чего мы распрощались. Кажется, еще пожелали друг другу хорошо провести выходные. Я точно не помню.
— Луиза Окерблум спешила? — спросил Валландер.
Муберг опять задумался:
— Может быть. Может быть, и спешила. Но я в этом не уверен. Зато я совершенно уверен в другом.
— В чем же?
— Она не сразу пошла к своей машине.
Муберг показал на окно, выходившее на небольшую автостоянку:
— Это автостоянка для наших клиентов. Я видел, как она припарковала там машину. Но уехала она только минут через пятнадцать после того, как вышла из банка. Я сам видел, потому что сидел здесь, говорил по телефону. Помнится, когда она подошла к машине, в руках у нее была сумка. Кроме портфеля с бумагами.
— Сумка? Как она выглядела?
Муберг пожал плечами. Валландер отметил, что заморозка потихоньку отходит.
— Ну, как выглядит сумка. По-моему, она была бумажная. Не пластиковая.
— А потом Луиза Окерблум уехала?
— Сперва позвонила из машины по телефону.
Мужу, подумал Валландер. Пока все совпадает.
— Было самое начало четвертого, — продолжал Муберг. — В половине четвертого мне предстояла другая встреча, нужно было подготовиться. А телефонный разговор у меня затянулся.
— Вы видели, как она уехала?
— К тому времени я уже ушел к себе.
— Стало быть, последнее, что вы видели, это как она говорила по телефону?
Муберг кивнул.
— Какая у нее машина?
— Я не очень разбираюсь в марках, — ответил Муберг. — По цвету черная. Или темно-синяя.
Валландер захлопнул блокнот.
— Если что-нибудь припомните, будьте добры, сразу сообщите, — сказал он. — Здесь любая мелочь важна.
Записав фамилии и телефоны покупателей и продавца, Валландер попрощался. Вышел через парадную дверь и остановился на площади.
Бумажная сумка, думал он. Наверно, из кондитерской. А ведь неподалеку, на улице, параллельной железной дороге, есть кондитерская. Он пересек площадь, потом свернул налево.
Как выяснилось, девушка-продавщица работала и в пятницу. Но Луизу Окерблум по фотографии не опознала.
— Тут есть еще одна булочная, — сказала она.
— Где именно?
Девушка объяснила. Судя по всему, булочная расположена так же близко от банка, как и эта кондитерская. Валландер поблагодарил и вышел на улицу. Булочную он разыскал слева от площади и едва открыл дверь, как пожилая женщина за прилавком спросила, что ему угодно. Комиссар протянул ей фотографию и представился.
