Откуда начать? — думал комиссар. И поймет ли он, что я должен открыть все ящики, перелистать все ее бумаги?
Девочек увезли, Валландер пил чай.
— В десять состоится пресс-конференция, — сказал он. — Это означает, что мы официально объявим об исчезновении вашей жены и попросим откликнуться всех, кто мог ее видеть. Но, как вы понимаете, еще это означает, что мы более не исключаем возможность преступления.
Валландер был готов к тому, что Роберт Окерблум сорвется и заплачет. Однако нынче утром этот бледный, осунувшийся мужчина в безупречном костюме и галстуке держал себя в руках.
— Мы должны по-прежнему верить, что все разъяснится вполне естественным образом, — продолжал комиссар. — Но учитывать нужно все возможности, без исключения.
— Я понимаю, — сказал Роберт Окерблум. — И все время понимал.
Валландер поставил чашку, поблагодарил и поднялся.
— Вы припомнили что-нибудь, о чем мне следует знать?
— Нет. Для меня все это полная загадка.
— Давайте вместе осмотрим дом. А затем — надеюсь, вы поймете меня правильно — я должен осмотреть ее одежду, ящики, все, что может иметь хоть какое-то значение.
— У нее все разложено по порядку, — ответил Роберт Окерблум.
Начали они с верхнего этажа и постепенно добрались до подвала и гаража. Как видно, Луиза Окерблум любила светлые, пастельные краски. Валландер нигде не заметил ни темных штор, ни темных скатертей. Дом дышал радостью жизни. Мебель разномастная — старые вещи вперемешку с новыми. Еще когда пил чай, он обратил внимание, что кухня оборудована всевозможной техникой. Их материальные запросы явно не отличались излишним пуританством.
— Мне бы надо ненадолго съездить в контору, — сказал Роберт Окерблум, когда они закончили обход. — Полагаю, вы не будете возражать, если я оставлю вас одного?
— Ну что ж. Приберегу вопросы до вашего возвращения. А в случае чего позвоню. Но около десяти я уеду в управление на пресс-конференцию.
— Я к тому времени вернусь, — заверил Окерблум.
Оставшись один, комиссар принялся методично осматривать дом. Начал с кухни, заглянул во все ящики и шкафы, в холодильник и морозилку.
Кое-что удивило его: в шкафу под мойкой был солидный запас спиртного, который никак не вязался с его представлением о семье Окерблум.
Из кухни Валландер перешел в гостиную, но и здесь не нашел ничего особенного. Затем он поднялся на второй этаж. В детскую заходить не стал. Сперва занялся ванной комнатой, открыл аптечку, пробежал взглядом по этикеткам, выписал в блокнот названия кой-каких Луизиных лекарств. Стал на напольные весы и скривился, увидев, где остановилась стрелка. Потом прошел в спальню. Он всегда чувствовал себя неловко, осматривая женскую одежду, — словно чей-то взгляд украдкой неодобрительно за ним наблюдал. Проверил карманы и картонки в гардеробах. Осмотрел комод с нижним бельем. Ничего необычного, ничего, что могло бы дать хоть какую-то зацепку. В конце концов он сел на край кровати и огляделся.
Ничего. Совершенно ничего.
Валландер вздохнул и направился в соседнюю комнату, где была домашняя контора. Сел за стол и начал один за другим выдвигать ящики. Альбомы с фотографиями, связки писем. На всех снимках Луиза Окерблум улыбается или смеется.
Аккуратно сложив все обратно в ящики, он стал искать дальше. Налоговые декларации и страховые полисы, школьные аттестаты, маклерские свидетельства — ничего примечательного.
Сюрприз ждал его напоследок, в самом нижнем ящике стола. Сперва Валландер подумал, что там одна только чистая бумага. Но когда на всякий случай просунул руку на дно, пальцы нащупали какой-то металлический предмет. Он вытащил его и задумался, наморщив лоб.
Это были наручники. Причем не игрушечные, а самые настоящие, английского производства.
Он положил их перед собой на стол.
Возможно, это ничего не значит. Но они все же спрятаны. Интересно, не Роберт ли Окерблум их прибрал, если, конечно, он знал об их существовании.
Валландер задвинул ящик, а наручники сунул в карман.
Потом занялся подвальными помещениями и гаражом. На полке над небольшим верстаком — превосходно выполненные модели самолетов из бальсового дерева. Может, Роберт Окерблум когда-то мечтал стать летчиком?
Наверху зазвонил телефон. Валландер поспешил к аппарату и снял трубку.
Было уже девять утра.
— Можно попросить комиссара Валландера? — услышал он голос Мартинссона.
— Я у телефона.
— Выезжай сюда, — сказал Мартинссон. — Прямо сейчас.
Сердце у Валландера учащенно забилось.
— Вы нашли ее? — спросил он.
— Нет, не нашли, — ответил Мартинссон. — Ни ее, ни машину. Но тут поблизости загорелся дом. Вернее сказать, взорвался. Я подумал, может, здесь есть какая-то связь.
— Еду, — сказал Валландер.
Он черкнул Роберту Окерблуму записку, положил ее на кухонный стол.
Всю дорогу до Крагехольма он пытался понять, о чем, собственно, толковал Мартинссон. Дом взорвался? Какой дом?
Пришлось объехать три припаркованных друг за другом контейнеровоза. Дождь хлестал как из ведра, «дворники» едва успевали очищать ветровое стекло.
Неподалеку от расколотого дуба дождь поутих, и над деревьями обозначился черный дымовой столб. Возле дерева ждал патрульный автомобиль. Один из полицейских сделал ему знак развернуться. Когда они съехали с главной дороги, Валландер сообразил, что это один из тех проселков, по которым он блуждал накануне, тот, где нашлось несколько автомобильных следов.
С этой дорогой было связано что-то еще, но в спешке он не мог вспомнить, что именно.
Подъехав к пожару, он вспомнил это место. Дом лежал по левую руку, с дороги его почти не было видно. Пожарные уже вовсю тушили огонь. Валландер вылез из машины, и на него сразу пахнуло жаром. Подошел Мартинссон.
— Люди? — спросил Валландер.
— Людей нет, — ответил Мартинссон. — Насколько нам известно. Так или иначе, в дом войти невозможно. Чудовищный жар. Такое впечатление, что вспыхнуло все разом. После смерти владельца дом пустует, уже около года. Один из местных крестьян приходил, он и рассказал. Наследники, видно, не могли решить, как поступить с домом — сдать его в аренду или продать.
— Рассказывай, — сказал Валландер, глядя на огромные клубы дыма.
— Я был возле главной дороги. В одной из армейских цепочек возникла какая-то задержка. И вдруг ка-ак грохнет. Будто бомба взорвалась. Первая мысль была, что где-то рядом рухнул самолет. Потом я увидел дым. И минут через пять был здесь. Все пылало. Не только жилой дом, но и сарай.
Валландер отчаянно размышлял.
— Бомба… — сказал он. — Может, утечка газа?
