Они молча сидели у стола, обдумывая сказанное. В комнату заглянула уборщица.
— Не сейчас, — отмахнулся Валландер.
Дверь опять закрылась.
— Я, пожалуй, займусь поступившими сообщениями, — сказал Сведберг. — Если понадобится помощь, дам знать. До другого руки наверняка не дойдут.
— Имеет смысл разобраться до конца и со Стигом Густафсоном, — сказал Мартинссон. — Перво-наперво проверю его алиби, насколько это возможно в такой день. Если понадобится, съезжу в Мальмё. Но сначала постараюсь разыскать цветочника Форсгорда, с которым Густафсон якобы разговаривал в уборной.
— Мы расследуем убийство, — сказал Валландер. — Потому ищите, плюньте на то, что все торчат на даче и хотят покоя.
В пять решено было встретиться и подвести итоги. Валландер сходил за кофе, устроился у себя в кабинете и позвонил домой Нюбергу.
— Заключение получишь в понедельник, — сказал тот. — Самое важное ты уже знаешь.
— Нет, — возразил Валландер. — Я по-прежнему не знаю, почему дом сгорел дотла. Причина пожара мне неизвестна.
— А почему ты не спросишь у брандмейстера? Может, у него есть объяснение. Мы-то пока не закончили.
— Я думал, мы работаем сообща, — с досадой сказал Валландер. — Пожарные и полиция. Или есть новые инструкции, о которых мне неизвестно?
— Однозначного объяснения у нас нет, — сказал Нюберг.
— А ты сам что думаешь? И что думают пожарные? Как считает Петер Эдлер?
— Рвануло так, что от взрывного устройства ничего не осталось. Мы полагаем, что произошла целая серия взрывов.
— Ну нет, — сказал Валландер. — Грохнуло один раз.
— Я не совсем то имел в виду, — терпеливо пояснил Нюберг. — При известной сноровке можно устроить десяток взрывов за одну секунду. Речь идет о цепочке, когда заряды взрываются один за другим с промежутком в десятую долю секунды. От этого эффект невероятно возрастает. Потому что меняется давление воздуха.
Валландер лихорадочно размышлял:
— Здесь поработали отнюдь не дилетанты.
— Безусловно.
— А другое объяснение пожара можно найти?
— Вряд ли.
Валландер глянул в свои записи и задал следующий вопрос:
— Насчет радиопередатчика есть что-нибудь? Ходят слухи, он российского производства.
— Это не слухи, — сказал Нюберг. — Мне удалось это подтвердить. С помощью военных.
— И какие ты делаешь выводы?
— Никаких. Военных очень интересует, как он мог попасть в нашу страну. Загадка, да и только.
— Ну а рукоять пистолета?
— Ничего нового.
— Может, еще что-нибудь откопал?
— Да нет. Заключение не содержит сенсаций.
Валландер попрощался. А затем сделал то, что задумал во время совещания. Набрал номер Управления государственной полиции в Стокгольме и попросил соединить с комиссаром Лувеном. Они познакомились год назад, когда расследовали дело о плоте с двумя трупами, который прибило к пляжу Моссбю. И хотя проработали вместе лишь несколько дней, Валландер понял, что Лувен — следователь очень толковый.
— Комиссара Лувена сейчас нет, — ответила телефонистка.
— Это комиссар Валландер из Истада. У меня чрезвычайно важное дело. Оно касается полицейского, убитого в Стокгольме несколько дней назад.
— Я постараюсь разыскать комиссара Лувена, — ответила телефонистка.
— Дело чрезвычайно важное, — повторил Валландер.
Ровно через двенадцать минут Лувен подошел к телефону:
— Валландер! Надо буквально на днях вспоминал тебя, когда читал про убийство той женщины. Как идут дела?
— Медленно. А у вас?
— Мы его возьмем, — сказал Лувен. — Рано или поздно мы находим тех, кто стреляет в наших. Ты что-то хотел рассказать насчет этого?
— Пожалуй. Дело вот в чем: та женщина была убита выстрелом в лоб. Как Тенгблад. Думаю, надо бы срочно сопоставить пули.
— Да, конечно. Но этот незнакомец стрелял через ветровое стекло. А за стеклом лицо различить трудно. Нужно быть настоящим снайпером, чтобы попасть точно между глаз человеку в движущемся автомобиле. Хотя ты, разумеется, прав. Нужно провести экспертизу.
— Приметы у вас есть?
Ответ последовал незамедлительно:
— После убийства он угнал машину у молодой парочки. К сожалению, они так перепугались, что описывают его наружность весьма противоречиво.
— Они, случайно, не слышали, как он говорит?
— Вот тут их показания сходятся. Он говорил с каким-то иностранным акцентом.
Валландер почувствовал, как нервы напряглись до предела. Он рассказал Лувену о разговоре с Альфредом Ханссоном и о человеке, который за десять тысяч крон снял заброшенный дом.
— Это, безусловно, надо учесть, — сказал Лувен, когда Валландер закончил. — Хотя звучит странно.
— В этом деле все странно. В понедельник я бы мог приехать в Стокгольм. Подозреваю, мой африканец там.
— Возможно, он замешан в истории со слезогонкой на дискотеке в Сёдермальме.
Валландер вспомнил, что накануне читал об этом в «Истадс аллеханда».
— Расскажи-ка подробнее, — попросил он.
— Кто-то бросил газовые гранаты в сёдермальмском клубе. В дискотеке, где обычно много африканцев. Раньше там никаких неприятностей не случалось. И вот пожалуйста. Вдобавок была перестрелка.
— Ты присмотрись к этим пулям. Их тоже надо отдать на экспертизу.
— По-твоему, в этой стране один-единственный пистолет?
— Нет. Просто я ищу связи. Неожиданные связи.
— Ладно, я распоряжусь. Спасибо за звонок. И о твоем приезде группе розыска сообщу.
Как и договаривались, в пять они собрались снова; на этот раз совещание было очень коротким. Мартинссон сумел подтвердить большую часть показаний Стига Густафсона, который был теперь практически вне подозрений. Но Валландер еще сомневался, сам не зная почему.
— Мы не будем полностью его исключать, — решил он. — Сперва еще раз внимательно просмотрим все связанные с ним материалы.
— А что, собственно, ты рассчитываешь найти? — удивился Мартинссон.
Валландер пожал плечами:
— Сам не знаю. Просто беспокоюсь, не рано ли мы его отпускаем.
Мартинссон хотел было возразить, но передумал. Он очень уважал мнение и интуицию Валландера.
Сведберг перекопал целую гору сообщений, поступивших в полицию по телефону. Но не нашел ничего, что проливало бы новый свет на убийство Луизы Окерблум или на взрыв дома.
— Кто-то ведь должен был видеть африканца, у которого не хватает пальца на руке, — заметил Валландер.
