— Не знаю.
— Как она выглядела?
— Надо у Мартинссона спросить.
— Попробуй точно вспомнить все, что он говорил!
Сведберг задумался:
— Мы пили кофе. И Мартинссон пожаловался, что ему все время мешают работать. Дела знай только накапливаются, так и язву недолго заработать. «Вот опять подсунули кражу из машины. Заявитель женщина, между прочим. Кто-то позарился на ее машину. Она спрашивала про дочку Валландера. Живет ли та по-прежнему в Стокгольме». Примерно так он сказал.
— А что Мартинссон ей ответил? Сказал, что моя дочь здесь?
— Не знаю.
— Нужно срочно позвонить Мартинссону, — сказал Валландер. И поспешил к дому. Побежал, опережая Сведберга.
— Звони Мартинссону, — сказал Валландер, едва они вошли в дом. — Спроси, сказал ли он, где сейчас находится моя дочь. Выясни, как звали ту женщину. Если он спросит, зачем тебе это, скажи, потом объяснишь.
Сведберг кивнул:
— По-твоему, никакой кражи не было?
— Не знаю. Но я не вправе рисковать.
Сведберг дозвонился до Мартинссона почти сразу же. По ходу разговора кое-что записал на листке бумаги. Валландер слышал, что Мартинссон в полном недоумении.
Сведберг положил трубку, вид у него был встревоженный:
— Говорит, что сказал.
— Что сказал?
— Что Линда у твоего отца в Эстерлене.
— Почему он это сделал?
— Она спросила.
Валландер глянул на кухонные часы:
— Позвони туда. Подойдет, возможно, отец. Он в это время обычно обедает. Попросишь к телефону мою дочь. И передашь трубку мне.
Валландер назвал номер. К телефону долго никто не подходил, но в конце концов ответил отец Валландера. Сведберг спросил Линду. Выслушал ответ и быстро положил трубку.
— Она поехала на велосипеде к морю, — сказал он.
Внутри у Валландера все оборвалось:
— Я же велел ей сидеть в доме.
— Полчаса назад, — сказал Сведберг.
На машине Сведберга они помчались туда. Валландер молчал. Сведберг время от времени искоса поглядывал на него. Но тоже молчал.
Вот и съезд на Косебергу.
— Дальше, — сказал Валландер. — Следующий поворот.
Они припарковались как можно ближе к береговому откосу. Других машин не видно. Валландер бегом спустился на пляж, Сведберг за ним. Ни души вокруг. Валландер чувствовал, что близок к панике. Незримый Коноваленко опять дышал ему в затылок.
— Может, она сидит где-нибудь в дюнах, — нерешительно сказал он.
— Ты уверен, что она именно здесь? — спросил Сведберг.
— Это ее любимое место. Если она идет к морю, то как раз сюда. Давай разделимся и поищем.
Сведберг зашагал в сторону Косеберги, Валландер двинулся дальше на восток. Он старался убедить себя, что тревожится понапрасну. Ничего с ней не случилось. Но не мог взять в толк, почему Линда не осталась дома, как обещала. Неужели так и не поняла, насколько все серьезно? Несмотря на случившееся?
Он то и дело оборачивался на Сведберга. Пока никакого результата.
Внезапно Валландер подумал о Роберте Окерблуме. Тот бы молился в этой ситуации, сказал он себе. Но у меня нет бога, молиться некому. Даже духов нет, которым молился Виктор Мабаша. У меня свои радости и печали, только и всего.
На гребне склона стоял мужчина с собакой, смотрел на море. Валландер окликнул его, спросил, не видел ли он на пляже одинокую девушку. Мужчина покачал головой. Он здесь уже минут двадцать, но никого не видел.
— А мужчину не видели? — Валландер описал Коноваленко.
Собачник опять отрицательно покачал головой.
Валландер пошел дальше. Ему стало зябко, хотя ветер был по-весеннему теплый. Он прибавил шагу. Пляжу словно конца нет. Потом опять оглянулся. Сведберг был далеко позади. Однако ж Валландер разглядел, что рядом с ним кто-то есть. И тотчас Сведберг замахал рукой.
Валландер бегом устремился туда. И добравшись до Сведберга и своей дочери, вконец запыхался. Смотрел на Линду, не в силах выдавить ни слова, пока не успокоится дыхание.
— Ты не должна была выходить из дома, — сказал он. — И все-таки ушла.
— Я не думала, что и на пляж прогуляться нельзя. Сейчас ведь день. А все всегда случается ночью, верно?
Сведберг сел за руль, а они оба устроились на заднем сиденье.
— Что мне сказать деду? — спросила Линда.
— Ничего, — ответил Валландер. — Я сам поговорю с ним сегодня вечером. А завтра мы перекинемся в картишки. Он будет рад.
Они расстались на шоссе совсем рядом с домом.
Сведберг и Валландер поехали обратно в Шернсунд.
— Охрану нужно установить сегодня же вечером, — сказал Валландер.
— Как приеду, сразу поговорю с Мартинссоном. Мы что-нибудь придумаем.
— Полицейскую машину надо поставить прямо на дороге. Пусть видят, что дом под охраной.
Сведберг отвез Валландера в Шернсунд и собрался назад в Истад.
— Мне нужно всего несколько дней, — сказал Валландер. — Вы пока продолжайте разыскивать меня. Но ты позванивай сюда.
— Что сказать Мартинссону?
— Насчет того, чтобы взять дом моего отца под охрану, ты додумался сам, — сказал Валландер. — Убеждай их любыми способами.
— Ты по-прежнему не хочешь, чтобы я говорил Мартинссону?
— Ты знаешь, где я, и этого достаточно.
Сведберг уехал. Валландер пошел на кухню, поджарил себе яичницу. Через два часа вернулись машины с лошадьми.
— Ну как? Она победила? — спросил Валландер, когда Стен Виден вошел на кухню.
— Победила, — ответил тот. — Но с трудом.
Петерс и Нурен сидели в патрульной машине, пили кофе.
Настроение у обоих было препаршивое. Сведберг приказал им охранять дом, где жил отец Валландера. А дежурства, когда машина стоит на месте, тянутся бесконечно. Так и будут торчать тут, пока не явится смена. Но до тех пор еще долго. Сейчас только четверть двенадцатого. Вечерние сумерки.
— Как по-твоему, что стряслось с Валландером? — спросил Петерс.
— Не знаю, — ответил Нурен. — Сколько раз повторять: не знаю.
— Никак не могу отделаться от этих мыслей. Сижу вот и думаю: может, он алкоголик?
— С чего ты взял?
— Помнишь, мы как-то раз задержали его за вождение в нетрезвом виде?
— Ну, это еще не алкоголизм.
— Конечно, но все-таки.
Оба опять замолчали. Нурен вышел из машины отлить.
