- Ты имеешь в виду Калле Рюсса?
- Именно. Он ведь наверняка видел своего соперника.
- Паром отчаливает в шесть утра.
- С фото придется разобраться прямо сейчас, - решил комиссар.
Ханссон встал, собираясь уйти, но тут у Валландера возник другой вопрос:
- Азиата на пароме сегодня не было?
Они сверились по списку пассажиров, но азиатских имен не обнаружили.
- Тот, кто пойдет на пароме в Польшу, должен непременно задать этот вопрос. Не было ли пассажира с азиатской наружностью.
Ханссон ушел. Валландер с Мартинссоном остались. Немного погодя к ним присоединилась Сюзанна Бекселль, села рядом, бледная как полотно.
- В жизни не видела ничего подобного. Сперва девушка, сожженная током высокого напряжения. Теперь вот это.
- Можно ли полагать, что тело принадлежит молодому парню? - спросил Валландер.
- Да, можно.
- Но причину смерти ты, понятно, назвать не можешь? Как и время смерти.
- Ты же сам видел, как все выглядело. Он ведь совершенно изуродован. Одного из пожарных вырвало, и я его понимаю.
- Нюберг еще там?
- По-моему, да.
Сюзанна Бекселль ушла. Капитан Сунд пока не вернулся. У Мартинссона заурчал мобильник. Звонила Лиза Хольгерссон из Копенгагена. Мартинссон протянул телефон Валландеру, но тот отрицательно помотал головой:
- Поговори сам.
- А что говорить-то?
- Как есть, так и скажи. Вот и все.
Валландер встал, прошелся по безлюдному кафетерию. Смерть Ландаля перекрыла путь, который казался перспективным. Но больше всего ему не давала покоя мысль, что этого кошмара, вероятно, можно было избежать. Вдруг Ландаль скрылся не потому, что совершил убийство, а потому, что убийство совершил кто-то другой и он был напуган.
Комиссар ругал себя. За небрежность. Ухватился за самый очевидный мотив. Хотя надо было прикинуть разные варианты. А теперь вот Ландаля нет в живых. Возможно, это было неизбежно? Но Валландер сомневался.
Мартинссон закончил разговор. Комиссар вернулся к столику.
- Знаешь, по-моему, она слегка навеселе, - сообщил Мартинссон.
- У них там банкет, - сказал Валландер. - Но теперь она, во всяком случае, знает, чем мы заняты сегодня вечером.
В кафетерий вошел капитан Сунд:
- Как выяснилось, в одной из кают осталась сумка.
Валландер с Мартинссоном разом вскочили на ноги. Вслед за капитаном оба по извилистым коридорам добрались до каюты, где их ожидала женщина в форме пароходства. Полька. По-шведски она говорила плохо:
- Согласно списку пассажиров, каюту заказывал некто Юнассон.
Валландер и Мартинссон переглянулись:
- Кто-нибудь может описать, как он выглядел?
Капитан владел польским не хуже, чем своим родным диалектом; женщина выслушала его, потом покачала головой.
- Он занимал каюту один?
- Да.
Валландер вошел внутрь. Помещение тесное, без окон. Валландер поежился, представив себе, каково это - провести целую ветреную ночь в такой вот клетушке. На прикрепленной к стене койке стояла сумка с колесиками. Валландер взял у Мартинссона пластиковые перчатки и открыл сумку. Пусто. Следующие десять минут они тщетно обыскивали помещение.
- Пускай Нюберг тут пошарит, - сказал комиссар, когда они потеряли надежду что-нибудь найти. - А сумку надо показать таксисту, который вез Ландаля к парому. Вдруг он ее опознает.
Валландер вышел в коридор. Мартинссон договорился с капитаном, чтобы каюту не убирали. Комиссар смотрел на двери соседних кают. Возле них лежали узлы из простынь и полотенец. На дверях номера - 309 и 311.
- Постарайся выяснить, кто занимал эти каюты, - сказал он. - Вдруг они что-то слышали. Или видели, как кто-нибудь туда входил.
Мартинссон сделал запись в блокноте и продолжил беседу с полькой. Валландер частенько завидовал его хорошему английскому. Сам он, как ему казалось, говорил по-английски прескверно. Путешествуя вместе с ним, Линда вечно насмехалась над его дурным произношением. Капитан Сунд проводил Валландера вверх по лестницам.
Время близилось к полуночи.
- Может быть, позволите угостить вас грогом после такого тяжелого испытания? - спросил капитан.
- Увы, не могу, - ответил Валландер.
Из радиотелефона Сунда послышался треск. Капитан выслушал сообщение, извинился и ушел. Валландер был рад остаться один. Его мучила совесть. Мог бы Ландаль уцелеть, если б он, Валландер, рассуждал иначе? Ответа не будет. Лишь неизбывное самообвинение, от которого невозможно защититься.
Двадцать минут спустя пришел Мартинссон:
- Триста девятую каюту занимал норвежец по фамилии Ларсен. Сейчас он, по-видимому, сидит в машине, едет в Норвегию. Но у меня есть его телефон. В городе Мосс. А вот триста одиннадцатую каюту занимали истадцы. Супруги Тумандер.
- Поговори с ними завтра, - сказал Валландер. - Вдруг будет толк.
- На лестнице я встретил Нюберга, перепачканного маслом чуть не по пояс. Он осмотрит каюту, когда переоденется.
- Интересно, как далеко мы продвинемся… - вздохнул комиссар.
Вместе они покинули паром и зашагали к выходу из терминала. Там было пусто, только несколько молодых людей спали на скамейках. Билетные кассы закрыты. На стоянке, у валландеровского автомобиля, они расстались.
- Завтра проанализируем все с самого начала, - сказал Валландер. - В восемь.
Мартинссон посмотрел ему в лицо:
- Ты как будто бы встревожен?
- Так и есть. Я всегда тревожусь, когда не понимаю, что происходит.
- Как там с внутренним расследованием?
- Не знаю, не слыхал. И журналюги не звонят. Хотя, может, все дело в том, что телефон у меня большей частью выключен.
- Беда, когда случается такое, - сказал Мартинссон.
В его словах Валландеру почудилась двусмысленность. Он тотчас насторожился. И разозлился:
- Что ты имеешь в виду?
- Разве не этого мы постоянно боимся? Что потеряем над собой контроль. И начнем бить людей.
- Я влепил ей пощечину. Чтобы защитить мамашу.
- Да, конечно. И все-таки.
Он мне не верит, подумал Валландер, садясь в машину. Может, и не один он, а все.
Эта мысль потрясла его. Раньше такого не бывало. Никогда он не чувствовал себя преданным или, по меньшей мере, брошенным ближайшими коллегами. Он сидел в машине, не запуская мотор. Чувство одиночества внезапно заглушило все остальное. Оттеснило даже образ молодого парня, зверски убитого на пароме.
