- Что же я, по-твоему, должна делать?
- Я хочу, чтобы ты мне верила.
- Но девчонка и ее мать утверждают другое. И их двое.
- Да хоть тыща. Ты бы должна верить мне. К тому же у них есть причины врать.
- У тебя тоже.
- У меня?
- Если ты ударил ее без оснований.
Валландер снова встал. Резче, чем в первый раз.
- Я не намерен комментировать эти твои слова. Но воспринимаю их как оскорбление.
Лиза попыталась возразить, но он ее оборвал:
- У тебя есть другие вопросы ко мне?
- Я по-прежнему не понимаю…
Садиться Валландер не стал. Между ними повисла тягостная напряженность. Капитуляции она не дождется, но ему хотелось поскорее уйти отсюда.
- Положение настолько серьезное, что я обязана принять меры. На время внутреннего расследования ты будешь отстранен от работы.
Что ж, это понятно. И покойный Сведберг, и Ханссон были в свое время отстранены от работы, пока шло внутреннее расследование якобы совершенных ими проступков. Что касается Ханссона, Валландер был убежден в ложности обвинений. В случае со Сведбергом он испытывал некоторые сомнения. Однако в обоих случаях не согласился с Бьёрком, их тогдашним начальником, что в самом деле необходимо отстранять их от работы. Не ему объявлять их виновными до завершения расследования.
Злость вдруг как рукой сняло. Он совершенно успокоился.
- Поступай как хочешь, - сказал он. - Но если ты меня отстранишь, я немедля ухожу в отставку.
- Это угроза?
- Понимай, черт побери, как тебе угодно. Я именно так и сделаю. И не пойду на попятный, когда вы наконец разберетесь, что они врали, а я говорил правду.
- Фотография - вот отягчающее обстоятельство.
- Вместо того чтобы слушать Эву Перссон и ее мамашу, лучше бы вам с хеслехольмским сыщиком разобраться, законно ли этот шустрый фотограф ошивался в наших коридорах.
- Мне бы хотелось, чтобы ты охотнее шел на сотрудничество. А не грозил отставкой.
- Я прослужил в полиции много лет. И хорошо знаю эту братию, в действительности дело вовсе не в ней. Просто кто-то наверху занервничал, увидев фото в вечерней газете, и посему решено устроить показательную экзекуцию, чтоб другим было неповадно. И ты предпочитаешь не возражать.
- Дело обстоит совсем не так, - запротестовала Лиза.
- Ты не хуже меня знаешь, что все именно так, как я говорю. Когда ты решила меня отстранить? Прямо сейчас? Как только я выйду за дверь?
- Полицейский из Хеслехольма будет работать быстро. А поскольку мы занимаемся сложнейшим расследованием, я вообще думала повременить с отстранением.
- Почему? Передай расследование Мартинссону. Он отлично справится.
- Я рассчитывала на этой неделе оставить все по-старому.
- Нет, - сказал Валландер. - По-старому уже не получится. Либо ты отстранишь меня прямо сейчас. Либо не отстранишь вообще.
- Не понимаю, с какой стати ты мне угрожаешь. Я думала, у нас нормальные, хорошие отношения.
- Я тоже так думал. Но явно ошибался.
Повисло молчание.
- Я жду. Ты отстраняешь меня или нет?
- Не отстраняю. Во всяком случае, сейчас.
Валландер вышел из кабинета и только в коридоре заметил, что здорово вспотел. Вернулся к себе, заперся на ключ. И тут только его охватило возмущение. Он бы с большим удовольствием незамедлительно написал заявление об отставке, забрал свои вещи и навсегда ушел из управления. Пускай и совещание проводят без него. Он больше здесь не появится.
Вместе с тем что-то в глубине души не позволяло ему уйти. Ведь уход будет немедля истолкован как подтверждение вины. И даже если внутреннее расследование решит дело в его пользу, ничего не изменится. Его по-прежнему будут считать виновным.
Мало-помалу сложилось решение. До поры до времени он останется на посту. Но на совещании непременно проинформирует коллег о разговоре с Лизой. Самое же главное, он высказался перед Лизой Хольгерссон начистоту. И не склонит головы. Не запросит пощады.
Он потихоньку успокоился. Отпер дверь, демонстративно распахнул ее настежь и продолжил работу. В двенадцать съездил домой, опорожнил стиральную машину, развесил рубашки в сушильном шкафу. В квартире достал из мусорного ведра обрывки письма. Почему - он и сам не знал. Но Эльвира Линдфельдт по крайней мере не полицейский.
Пообедал он в ресторане у Иштвана, а заодно немножко поболтал с одним из отцовских друзей, бывшим торговцем красками, у которого отец в свое время закупал холсты, краски и кисти. В самом начале второго он вернулся в управление.
Стеклянные двери комиссар миновал с некоторым душевным трепетом. Лиза Хольгерссон вполне могла передумать. Вдруг она разозлилась и решила незамедлительно отстранить его от работы? Как же он тогда поступит? Понятно ведь, что требовать отставки ему, откровенно говоря, страшно. Даже представить себе боязно, как сложится тогда его дальнейшая жизнь. Но, войдя в кабинет, он нашел на столе лишь несколько записок о телефонных звонках. Ничего срочного. Лиза Хольгерссон его не разыскивала. Валландер облегченно вздохнул, как бы ненароком, и позвонил Мартинссону. Тот сидел на Руннерстрёмсторг.
- Продвигаемся медленно, но верно, - доложил он. - Парень сумел взломать еще два кода.
Валландер услышал в трубке шорох бумаги, после чего Мартинссон продолжил:
- Один вывел нас, похоже, на сеульского биржевого маклера, другой - на английскую компанию под названием «Лонро». Я созвонился с одним человечком из стокгольмского отдела экономических преступлений. Он знает чуть не все зарубежные компании. По его словам, корни у «Лонро» африканские, эта фирма занималась нелегальными махинациями в Южной Родезии, когда на эту страну были наложены санкции.
- Но как нам все это трактовать? - перебил Валландер. - Биржевой маклер из Кореи? И эта вторая фирма, как бишь ее. Что все это означает?
- Вот и я думаю - что? Роберт Мудин сказал, сеть охватывает как минимум восемь десятков ответвлений. Наверно, надо немного подождать, пока обнаружится взаимосвязь.
- А если подумать вслух прямо сейчас? Что ты видишь?
Мартинссон издал смешок:
- Деньги. Вот что я вижу.
- А еще?
- Разве этого мало? Банк реконструкции и развития, корейский биржевой маклер и фирма с африканскими корнями как-никак имеют общий знаменатель - деньги.
Валландер не мог не согласиться:
- Как знать. Может, главную роль в этой игре вообще играет банкомат, возле которого умер Фальк.
Мартинссон рассмеялся. Валландер предложил встретиться на совещании в три часа.
