Они причалили к набережной. Валландер подогнал машину и вдвоем с Лундбергом уложил цилиндр на заднее сиденье.
— Я тут кой о чем подумал, — сказал Эскиль Лундберг. — Вы говорили, что пропали оба. Я правильно понял, что в разное время?
— Совершенно правильно. Хокан фон Энке пропал в апреле, а его жена — лишь несколько недель назад.
— Разве не странно? Что нет вообще никаких следов? Куда он мог деться? Или они оба?
— Все возможно. Может, они живы, а может, и нет. Мы не знаем.
Эскиль Лундберг покачал головой. Валландер подумал, что в нем сквозит какая-то робость. Хотя, возможно, люди становятся такими, когда живут в уединении на островах, которые морозными зимами начисто отрезаны от континента.
— Вопрос о фотографии тоже открыт, — заметил Валландер.
— У меня нет ответа.
Может, все дело в том, что ответил он слишком быстро? Трудно сказать. Но Валландер вдруг подумал, чисто интуитивно, вправду ли Лундберг искренен. Нет ли все же чего-то, что он говорить не желает?
— Может, еще вспомните, — сказал Валландер. — Как знать. Вдруг память оживет.
Валландер смотрел, как Лундберг задним ходом отвел моторку от стенки, на прощание оба помахали друг другу, и моторка умчалась в сторону пролива у Хальсё.
В Истад Валландер возвращался другой дорогой, не той, какой приехал сюда. Не хотел еще раз проезжать мимо маленького кафе.
До дома добрался усталый и голодный, Юсси оставил пока у соседа. Вдали погромыхивал гром. Прошел дождь, трава под ногами пахла свежестью.
Он отпер дверь, вошел в дом. Повесил куртку на вешалку, скинул ботинки.
Остановился в передней, затаил дыхание, прислушался. Никого, никаких перемен, и тем не менее он знал, что в его отсутствие кто-то побывал в доме. В одних носках прошел на кухню. Записки на столе нет. Если бы заезжала Линда, то оставила бы записку. Он вошел в гостиную, медленно огляделся вокруг.
Здесь определенно кто-то побывал. Пришел и ушел.
Валландер надел сапоги, вышел во двор. Обошел вокруг дома.
Убедившись, что никто за ним не следит, шагнул в собачий загон, присел на корточки возле Юссиной конуры.
Пощупал рукой. То, что он там спрятал, было на месте.
16
Железный сундучок достался ему в наследство от отца. Вернее, он нашел его среди забракованных картин, баночек с краской и кистей. Когда он после смерти отца занимался уборкой в студии, у него аж слезы наворачивались. На одной из самых старых кистей обнаружилась надпись, что изготовили ее в военном 1942 году. Все это жизнь моего отца, думал он, вот эта растущая в углу куча негодных кистей. Именно тогда, прибирая помещение и бросая все в большие бумажные мешки — в итоге терпение лопнуло, и он заказал по телефону контейнер, — именно тогда он и нашел сундучок. Пустой, ржавый, но с детства знакомый. Когда-то в нем лежали давнишние игрушки отца, красивые раскрашенные оловянные солдатики, отливной ковшик и гипсовые формы. А еще детали конструктора «Меккано».
Куда девались эти игрушки, он понятия не имел. Обшарил все углы и в доме, и в студии, но не нашел. Даже перетряхнул старую кучу мусора за домом, перекопал лопатой и вилами, опять же безрезультатно. Железный сундучок был пуст, и Валландер решил, что это символ, наследство, которое он сам может наполнить содержимым. Он отмыл сундучок, зачистил, как мог, ржавчину и поставил его в подвальном отсеке на Мариягатан. И вспомнил про его существование только при переезде в новое жилище. Теперь сундучок пригодился, когда Валландер раздумывал, куда бы спрятать черный скоросшиватель, найденный в комнате Сигне. В известном смысле это ее вещь, думал он, Книга Сигне, где, возможно, таится объяснение исчезновения ее родителей.
Под дощатым настилом, на котором обычно спал Юсси, — вот самый удобный тайник, где можно спрятать сундучок. Установив, что скоросшиватель цел, Валландер облегченно вздохнул. И решил прямо сейчас забрать Юсси домой. Соседская усадьба располагалась за несколькими большими рапсовыми полями, с которых за время его отлучки убрали урожай. Он прошел вдоль межевых канав и через болото, потолковал с соседом, чинившим трактор, и забрал Юсси, который скакал и рвался с цепи на задворках. Вернувшись домой, притащил цилиндр на кухню, водрузил на застланный газетами стол и приступил к осмотру. Действовал осторожно, потому что в глубине души тихонько звучал тревожный сигнал. Вдруг этот продолговатый предмет таит в себе опасность? Он осторожно извлекал соединительные узлы, тонкие мотки кабеля, различные клеммы и контакты, скреплявшие провода. Осмотрев нижнюю сторону, заметил, что там сорван какой-то крепеж. Ни серийного номера, ни иного знака, сообщающего, где цилиндр изготовлен или кто его владелец. Он прервал разборку, приготовил поесть — омлет, который перемешал с банкой грибов, — и закусил перед телевизором, без всякого интереса глядя на футбольный матч и пытаясь отключиться от мыслей о цилиндрах и пропавших людях. Пришел Юсси, улегся рядом на полу. Валландер угостил его остатками омлета, рассеянно отметил, что одна из команд забила гол, бог весть что за команды там играли, а потом вывел Юсси на улицу. Стоял чудесный летний вечер. Не устояв перед соблазном, он сел в одно из белых деревянных кресел возле дома, оттуда открывался вид на вечернее солнце, как раз опускавшееся за горизонт.
Проснулся он рывком, удивленный, что задремал. Почти на целый час отключился. Во рту пересохло, он зашел в дом, измерил уровень сахара. Слишком высокий — 15,2. Его захлестнуло беспокойство. Он не запускал болезнь, ел что положено, гулял, принимал таблетки, делал уколы. И все равно сахар чересчур высок. Наверно, пора добавить лекарств. Еще повысить дозу инсулина.
С минуту Валландер так и сидел возле кухонного стола, где уколол палец, проверяя сахар. Опять навалились уныние, изнеможение, окаянная старость. А заодно и тревога из-за фокусов памяти и периодической утраты ощущения реальности. Сижу здесь, думал он, кручу-верчу стальной цилиндр, а надо бы съездить к дочери, повидать внучку.
В конце концов он прибег к обычному средству против атаки уныния. Налил себе солидную порцию бренди и залпом выпил. Один большой глоток, не больше, не две порции, подливать нельзя. Потом еще раз внимательно осмотрел цилиндр, решил, что пока достаточно, принял ванну и еще до полуночи уснул.
На следующий день он с утра пораньше позвонил Стену Нурдландеру. Тот был на шлюпке в море, но через час вернется в гавань и тогда перезвонит.
— Что-то случилось?! — крикнул он сквозь эфирный шум.
— Да! — откликнулся Валландер. — Пропавших мы не нашли. Но я нашел кое-что другое.
В половине восьмого позвонил Мартинссон, напомнил про совещание, назначенное в первой половине дня. Одна из шведских рокерских группировок собиралась купить недвижимость под Истадом. И по этому случаю Леннарт Маттсон созвал совещание. Валландер обещал в десять быть на месте.
В точности сообщать Стену Нурдландеру, где нашел цилиндр, Валландер не собирался. После визита незваного гостя он решил не доверять никому, во всяком случае не открывать все карты. Конечно, неведомый визитер мог проникнуть к нему в дом и по другой причине, не обязательно связанной с Хоканом и Луизой фон Энке. Но в таком случае по какой? Встав утром с постели, Валландер сразу же тщательно осмотрел весь дом. Одно из окон, выходящих на восток, в той комнате, где стояла ни разу не использованная гостевая кровать, было приоткрыто. А он точно знал, что не открывал его. Вполне вероятно, вор влез в дом и скрылся, не оставив особых следов. Но почему ничего не взял? Валландер убедился, что все в целости и сохранности. Возможны только два варианта. Либо вор не нашел того, что искал. Либо, наоборот, хотел что-то оставить. Поэтому Валландер не только старательно проверил, не исчезло ли чего, но и искал что-нибудь, чего раньше здесь не было. Все облазил, заглянул под стулья, кресла, кровати и диваны, перевернул картины, перебрал книги. Примерно через час, незадолго до звонка Стена Нурдландера, он прекратил розыски, которые не принесли никакого результата. Прикинул, не стоит ли поговорить с Нюбергом, экспертом-криминалистом Истадского полицейского управления, попросить его поискать жучки. Но отбросил эту мысль. Слишком много будет вопросов, слишком много разговоров.
