Книга Неугомонный, страница 63. Автор книги Хеннинг Манкелль

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Неугомонный»

Cтраница 63

Валландер кивнул на Эберовы бумаги:

— Новые сложности?

— Самое сложное, что я когда-либо делал. Кроссворд, чьи самые элегантные путеводные нити находятся в классической философии.

— Смысл-то, наверно, все же в том, чтобы люди могли решить твои кроссворды?

Герман Эбер не ответил. У Валландера вдруг мелькнула догадка: сидящий перед ним человек в старом изношенном тренировочном костюме, наверно, мечтает составить кроссворд, который никто решить не сумеет. На миг он подумал, уж не свихнулся ли Эбер от своего страха. Или от жизни в этой лощине, где окрестные холмы словно бы стенами подползают все ближе.

Кто знает. В сущности, Герман Эбер так и остался для него совершенно чужим человеком.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал он, выложил на стол заключение судмедэкспертизы и спокойно, методично рассказал обо всем, что произошло.

Герман Эбер нацепил грязные очки. Несколько минут изучал документ, потом вдруг встал и скрылся в доме. Валландер ждал. Прошло пятнадцать минут, а Эбер не возвращался. Может, прилег, подумал Валландер, или затеял стряпню и начисто забыл про визитера на улице, в хлипком садовом кресле. Ладно, подожду. Растущее нетерпение действовало на нервы. Он решил дать Эберу еще пять минут.

В тот же миг Герман Эбер вернулся. В руке он держал какие-то пожелтевшие страницы, а под мышкой — толстую книгу.

— Это все из другого мира, — сказал он. — Пришлось поискать.

— И кое-что ты, как видно, нашел?

— Умно с твоей стороны приехать ко мне. Ведь я единственный, кто способен оказать тебе нужную помощь. С другой стороны, ты должен понять, что это пробуждает множество дурных воспоминаний. Я плакал, когда искал. Ты не слышал?

Валландер покачал головой. Наверняка Эбер преувеличивает. На его лице нет ни малейшего следа слез.

— Эти вещества мне знакомы, — продолжал Эбер. — Они выводят меня из зачарованного сна, в каком я предпочел бы оставаться до конца моих дней.

— Итак, тебе известно, что это такое?

— Предположительно. Ингредиенты, синтетические вещества, упомянутые судмедэкспертом, с очень высокой степенью вероятности те же, с какими я некогда работал.

Он умолк. Валландер ждал. Герман Эбер не любил, когда его перебивали. Однажды, после нескольких порций виски, он признался Валландеру, что это связано с властью, какой он обладал как высокопоставленный офицер «штази». В ту пору никто не смел ему перечить.

Эбер прижимал к себе толстую книгу, будто Священное Писание. Вроде бы колебался. Валландер призвал себя к осторожности. Черный дрозд уселся на край детского бассейна. Эбер поспешно хлопнул книгой по столу. Дрозд исчез. Валландер вспомнил, что немец испытывает загадочный, труднообъяснимый страх перед птицами.

— Рассказывай, — сказал Валландер. — Что за вещества ты можешь определить?

— Я имел с ними дело тысячу лет назад. Думал, они исчезли из моей жизни. И вдруг в один прекрасный летний день являешься ты и напоминаешь мне о том, что я хотел бы начисто вычеркнуть из памяти.

— Что именно ты хочешь вычеркнуть из памяти?

Герман Эбер вздохнул, поскреб лысину. Валландер знал, надо держать его в теме. Иначе он живо вернется к своему супчику и исчезнет в бесконечных рассуждениях о кроссвордах.

— Что ты хочешь вычеркнуть из памяти? — повторил Валландер.

Герман Эбер принялся покачиваться в кресле, не отвечая. Валландер чувствовал, что терпение вот-вот лопнет.

— Кто именно умер, в данный момент не имеет значения, — решительно сказал он. — Я хочу знать, можешь ли ты идентифицировать эти вещества.

— Раньше я находился в непосредственной близости от них.

— Такого ответа недостаточно. «В непосредственной близости»? Поточнее, пожалуйста! Не забывай, когда-то ты обещал, что окажешь мне услугу, если я о ней попрошу.

— Я ничего не забыл.

Эбер покачал головой. Валландер видел, что ситуация мучительна для него.

— Не спеши, — сказал он. — Мне необходим твой ответ, твои соображения и комментарии. Но я не тороплюсь. Если хочешь, заеду попозже.

— Нет-нет, останься! Мне просто нужно время, чтобы вернуться к тому, что было когда-то. Как бы откопать туннель, который я тщательно засыпал.

Валландер встал:

— Пойду прогуляюсь. Погляжу на исландских лошадок.

— Полчаса. Мне нужно полчаса.

Герман Эбер утер потный лоб. Из лощины Валландер прогулялся к ближайшему пастбищу. Лошади тотчас сбежались к ограде, принялись обнюхивать его руки. В мозгу всплыло воспоминание: двенадцатилетняя Линда. Однажды, придя из школы, она сообщила, что хочет иметь лошадь. Было это в самый трудный период их с Моной жизни, который в итоге привел к окончательному разрыву. Валландер тогда сразу подумал о своем друге Стене Видене, который тренировал рысаков. Он всегда держал в конюшне несколько верховых лошадей и наверняка разрешит Линде бывать там. Но Мона сказала «нет». Кончилось все тем, что Линда заперлась в своей комнате. А что было после, он помнил смутно. Но дочь никогда больше не говорила о лошадях, никогда.


Время истекло, и Валландер пошел обратно. Поднялся ветер, с юга надвигались тучи. Герман Эбер неподвижно сидел в садовом кресле, когда Валландер отворил ветхую калитку. На столе лежала еще одна книга, старый ежедневник в коричневом переплете. Эбер заговорил, едва только Валландер сел. Когда он волновался, вот как сейчас, голос у него звучал резко, почти крикливо. Случалось, Валландер с неудовольствием представлял себе, что чувствовали те, кого Герман Эбер допрашивал, когда твердо верил, что Восточная Германия — земной рай.

— Игорь Киров, — начал Эбер, — также известный как Борис. Это его артистический псевдоним, кличка, которой он пользовался. Советский гражданин, ответственный связной с одним из особых отделов КГБ в Москве. В Восточный Берлин он приехал за несколько месяцев до постройки Стены. Я лично встречал его несколько раз, но непосредственно с ним не работал. Однако слухи ходили весьма однозначные: Борис — мастер своего дела. Ошибок и небрежности ближайшему окружению не спускал. Всего через несколько месяцев целый ряд высших чинов «штази» был переведен на другую работу или понижен в звании. Он был, так сказать, русский важняк, наводящая ужас рука КГБ в Восточном Берлине. За полгода до появления у нас он раскрыл лучшую агентурную сеть Великобритании. Не то трое, не то четверо агентов были казнены после секретных или суммарных судебных процессов. В нормальной ситуации их бы обменяли на советских или восточногерманских агентов, сидевших в лондонских тюрьмах. Но Борис пошел прямо к Ульбрихту и потребовал казнить английских шпионов. Хотел как следует пугануть заграницу, а заодно и тех, кто в самой Восточной Германии подумывал при случае совершить предательство. Не пробыв в Восточном Берлине и года, Борис сделал себя устрашающей легендой. Говорили, что живет он просто. Никто не знал, женат ли он, есть ли у него дети, пьет ли он или, к примеру, играет ли в шахматы. Сомнению не подлежало только одно: он проявил уникальные способности, создав эффективную систему сотрудничества между «штази» и КГБ. Когда пришел конец, все буквально разинули рот. Да вся Восточная Германия разинула бы рот, если бы общественность узнала, что произошло. Но дело, разумеется, замолчали.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация