— Здравствуйте! — нарочито радостно кричу я. — Как
поживаете?
— О, у нас все замечательно, — отвечает Мартин. — Ты
слышала, что Том купил себе дом?
— Да, в Рейгейте. Потрясающая новость!
— У него там две спальни, душевая, гостиная и открытая
кухня, — перечисляет он. — И в кухне дубовый гарнитур.
Я прихожу в полный восторг:
— Вот это да! Роскошно!
— Том очень гордится своим домом. Дженис! — вопит Мартин. —
Посмотри-ка, кто приехал!
Через секунду за забором возникает Дженис в переднике с
цветочками.
— Бекки! — восклицает она. — Как ты редко теперь тут
бываешь! Уж и не помню, когда в последний раз тебя видела.
Черт, теперь я еще чувствую себя виноватой, потому что редко
навещаю родителей.
— Ну, — улыбаюсь я, — знаете, как это бывает, — дела,
работа, ни на что времени не хватает.
— Конечно, конечно. — Дженис кивает с видом глубокого
уважения и понимания. — Работа.
Почему-то Дженис и Мартин решили для себя, будто я —
необыкновенно умный и влиятельный финансовый деятель. Я пыталась объяснить им,
что это не так, но чем больше отрицала свою гениальность, тем сильнее они
убеждались, что я — финансовый супермозг. Замкнутый круг получается. И вот
теперь они думают, что я — финансовый супермозг, только очень скромный.
Да, в сущности, какая разница? Строить из себя воротилу
финансового рынка даже приятно.
— Понимаете, у нас в последнее время было особенно много
дел. Все из-за слияния SBG и «Рутланд Банк».
Дженис благоговейно внимает, но меня перебивает Мартин:
— Кстати, Бекки, подожди секундочку. Сейчас вернусь.
Не успеваю я и глазом моргнуть, как он исчезает.
Я неловко смотрю на сияющую Дженис и зачем-то говорю, не
найдя лучшей темы для беседы:
— Так, значит, у Тома на кухне дубовый гарнитур.
Честное слово, больше ничего не смогла придумать. Улыбаюсь
Дженис и жду ее ответа. Но она в ответ тоже лишь радостно мне улыбается. И тут
я понимаю, что допустила огромную ошибку. Ни в коем случае не стоило заикаться
об этом новом доме, который купил Том. И уж тем более упоминать дубовый
гарнитур. Теперь Дженис станет думать, что я тоже очень хочу заиметь дубовый
гарнитур… Теперь она решит, что я внезапно заинтересовалась Томом, раз уж у
него появился свой дом…
— Да, дуб и средиземноморский кафель, — гордо сообщает она.
— Можно было выбрать каменную плитку или средиземноморский кафель, и Том выбрал
средиземноморский кафель.
Меня так и подмывает сказать, что я бы выбрала каменную
плитку, но это было бы грубо, и потому я одобряю кафель:
— Мило! — И неизвестно для чего добавляю: — Да еще две
спальни!
И что я прилипла к этому чертову новому дому?!
— Он с самого начала хотел две спальни, — делится Дженис. —
Ведь никогда не знаешь, как дальше все повернется, правда? — В ее улыбке
сквозит неприкрытое лукавство, и я, как последняя дура, краснею. Этого только
не хватало! Теперь она вообразит, что я неравнодушна к Тому. Наверняка уже
представляет нас вдвоем в этом треклятом доме, за ужином в кухне с дубовым
гарнитуром.
Надо что-то сказать. Надо сказать: «Дженис, мне не нравится
Том. Он дылда, и у него изо рта воняет». Но у кого язык повернется? И вместо этого
я говорю:
— Что ж, передайте ему от меня горячий привет.
— Обязательно, — отвечает Дженис и замолкает. — А у него
есть твой лондонский телефон?
Черт!
— Думаю, да, — вру я, радостно скалясь. — И потом, он всегда
может найти меня здесь, если захочет.
Вот теперь все, что я ни скажу, прозвучит так, будто я
вкладываю в свои слова двойной смысл. Представляю, как наш разговор будет
передан Тому. «Она все время спрашивала про твой новый дом. И просила тебя
позвонить!»
Жизнь стала бы намного проще, если бы все разговоры можно
было перематывать и стирать, как на кассете. Или хотя бы просить людей не
принимать во внимание сказанное, как в суде: «Прошу изъять из протокола все
упоминания о новых домах и дубовых гарнитурах».
К счастью, в этот момент возвращается Мартин, размахивая
листом бумаги.
— Бекки, взгляни-ка на это, — просит он. — Мы уже пятнадцать
лет держим свои средства во «Флагстафф Лайф». А сейчас подумываем, не перевести
ли деньги в их новый дочерний фонд. Что скажешь?
Понятия не имею, что сказать. О чем он вообще? Это что,
какой-то сберегательный счет? Пробегаю взглядом по бумажке, как мне кажется, с
видом знатока, несколько раз важно киваю и уклончиво произношу:
— Да… Пожалуй, неплохая мысль.
— Компания прислала нам письмо, предложив более высокие
проценты на пенсионном вкладе, — говорит Мартин. — И гарантированные выплаты
тоже предусмотрены.
— И еще они вышлют нам швейцарские настольные часы, —
вставляет Дженис.
— Хм. — Сдвигаю брови и с умным видом внимательно изучаю
заголовок письма.
«Флагстафф Лайф». Что-то знакомое. Недавно о них слышала…
Кто такие «Флагстафф Лайф»? Ах да, ну как же — они устраивали вечеринку с
шампанским в клубе «Сохо Сохо». Элли там напилась и призналась в любви Дэвиду
Салисбери из «Таймс». Отличная была вечеринка, помнится.
— Ты хорошего о них мнения? — спрашивает Мартин.
— Конечно. В профессиональных кругах они пользуются
уважением.
— Тогда, — довольно заключает Мартин, — мы примем их
предложение перейти на счет с более высокими процентами.
— Думаю, чем выше процент, тем лучше. — Вряд ли с этим
поспоришь. — Но это лишь одна из возможных точек зрения.
— Что ж, — Мартин мельком взглядывает на жену, — если Бекки
считает, что это стоящее предложение…
— Я бы не стала придавать своим словам такое значение! —
быстро открещиваюсь я.
— Посмотри на нее! — довольно хихикает Мартин. — Какая
скромность для финансового эксперта.
— Знаешь, Том иногда покупает твой журнал, — уведомляет меня
Дженис. — Не потому, что у него сейчас появилось много денег, — с ссудой на дом
и прочими расходами… Но он считает, что ты пишешь очень хорошие статьи! И еще
он считает, что…
— Очень приятно, — перебиваю я. — Знаете, мне пора. Рада
была с вами повидаться. Передавайте привет Тому!
