Двадцать фунтов. Можно купить себе большой капуччино и
шоколадный кекс. И еще пару журналов.
Или какую-нибудь безделушку. Или сапоги.
Кстати, сапоги бы мне не помешали — я как раз видела на днях
в «Хоббс» такие симпатичные сапожки с квадратными носками и невысоким каблуком.
Пойду туда сразу, как только выпью кофе. Заодно и платье присмотрю. А колготки?
Колготки обязательно — на работу ходить не в чем, и пилка для ногтей. И книжка,
чтобы в метро читать… Да, мне нужно себя побаловать. После такого трудного дня.
Стою в конце очереди в кофейне «Старбакс» и чувствую, что
мне уже легче.
ФЕРСТ БАНК ВИЗА
Кэмел-сквер, 7
Ливерпуль
Миз Ребекке Блумвуд
Берни-роуд, д. 4, кв. 2
Лондон
15 марта 2000 года.
Уважаемая миз Блумвуд.
Карта VISA № 1475 8392 0484 7586
Благодарим за письмо от 11 марта.
Ваше предложение оформить нам бесплатную подписку на журнал
«Удачные сбережения» нам польстило, как, впрочем, и предложение поужинать с
Вами в ресторане «Айви». Должен разочаровать Вас — работникам нашего банка
запрещено принимать подобные предложения.
С нетерпением жду поступления от Вас оплаты в размере 105,
40 фунта в ближайшее время.
С уважением,
Питер Джонсон,
управляющий клиентским отделом.
Глава 10
В понедельник я просыпаюсь очень рано и сразу ощущаю
какую-то внутреннюю пустоту. Взгляд на мгновение цепляется за кучку неоткрытых
пакетов из магазина, стоящих в углу, но я сразу отвожу глаза. Я знаю, что в
субботу потратила слишком много, непростительно много денег. Я знаю, что не
должна была покупать две пары сапог и фиолетовое платье. Всего я потратила…
нет, не хочу даже думать об этом. Быстро заставляю себя подумать о чем-нибудь
другом. О чем угодно.
Я стараюсь игнорировать две занозы, засевшие в душе, — Вину
и Страх. Вина Вина Вина Вина Страх Страх Страх Страх Если я хоть на секунду
расслаблюсь, они завладеют всем моим сознанием. А я и так не знаю куда деваться
от чувства собственной ничтожности. Поэтому просто стараюсь их не замечать,
игнорировать, тогда ничто меня не потревожит — этому трюку я уже научилась.
Такая вот система самозащиты, и она неплохо действует. Еще бы — столько
тренировки.
Еще один фокус — отвлечься на другое занятие и другие мысли.
Поэтому я встаю, включаю радио, принимаю душ и одеваюсь. С каждой минутой
занозы загоняются все глубже и глубже, почти в подсознание. Когда я иду на
кухню и завариваю кофе, я их фактически не чувствую. Постепенно мягкая волна
расслабления охватывает мое тело — так бывает, когда таблетка наконец-то
снимает мучительную головную боль. Теперь я могу быть спокойна. Теперь все
будет хорошо.
Уходя, останавливаюсь перед зеркалом в коридоре, чтобы
посмотреть, как я выгляжу (блузка — «Ривер Айленд», юбка — «Френч Коннекшн»,
колготки — «Притти Полли Велветс», туфли — «Рэйвел»), и надеваю пальто («Дом
моды Фрэзер», распродажа). В это время в щель в двери вваливается почта. Так,
письмо для Сью-зи, открытка с Мальдивских островов, а для меня — пара зловещих
конвертов с пластиковыми окошками. Одно из банка «Эндвич», другое по поводу
«ВИЗЫ».
На секунду сердце перестает биться. Почему пришло еще одно
письмо из банка «Эндвич» и что надо этому зануде Джонсону? Что им всем от меня
надо? Почему никак не могут оставить меня в покое?!
Аккуратно складываю почту для Сьюзи на полку, а свои два
письма засовываю в карман пальто, убеждая себя, что прочту их по дороге на
работу. Как только сяду в метро, вскрою конверты и прочитаю оба письма, как бы
тяжело это ни было.
Честное слово, именно так я и собиралась поступить. Иду по
улице и клянусь, что непременно прочитаю письма.
Но потом я сворачиваю на другую улицу и вижу возле одного из
домов контейнер. Огромный желтый контейнер на колесиках, уже наполовину
заполненный мусором, — рабочие то и дело выходят из дома и скидывают в него
деревяшки и куски старой обивки.
И тут моим сознанием исподволь завладевает одна мысль.
Я замедляю шаг, приближаясь к контейнеру, останавливаюсь
рядом, делая вид, что рассматриваю надпись. Стою до тех пор, пока все строители
не заходят в дом и рядом никого не остается. Сердце бешено колотится. Потом
вороватым движением вынимаю из кармана письма и швыряю их в мусорный контейнер.
Все.
Тут появляется рабочий с мешком старой штукатурки и высыпает
его содержимое. Вот теперь действительно все. Письма похоронены под кучей
мусора. Я их не прочитала. И никто никогда их не найдет.
Разворачиваюсь и спешу дальше. Мои шаги уже не столь тяжелы,
да и на сердце повеселело. Вскоре я чувствую себя невинной как младенец. Никто
не вправе меня упрекнуть, что я так и не прочитала письма. Разве я виновата,
если вообще их не получала? Иду к метро и искренне верю, что этих двух писем на
самом деле никогда и не было.
Прибыв на работу, включаю компьютер и начинаю печатать
статью про пенсионное страхование. Если стану очень стараться, Филип наверняка
поднимет мне зарплату. Буду работать допоздна, чтобы его впечатлило мое
усердие. И тогда Филип поймет, что недооценивал меня, и сделает меня вторым
редактором. А почему нет?
«В наше время, — быстро печатаю я, — никто не может
надеяться, что правительство обеспечит нам достойную старость. Поэтому начинать
думать о пенсии нужно как можно раньше. Лучше даже определиться с пенсионным
страхованием в самом начале своей трудовой деятельности».
— Доброе утро, Клэр, — говорит Филип, входя в кабинет. —
Доброе утро, Ребекка.
Ага, вот сейчас подходящий момент произвести на него
впечатление.
— Доброе утро, Филип, — говорю я дружелюбным, но деловым
тоном, и продолжаю себе печатать.
Надо сказать, обычно я откидываюсь на спинку стула и
расспрашиваю Филипа о том, как прошли выходные. Но сейчас я стучу по клавиатуре
так быстро, что экран вскоре заполняется набором бессвязных букв. Кажется, я
еще не говорила, что машинистка из меня никудышная? Ну и что? Главное, что вид
у меня при этом очень занятой.
«Смй лычшый выхад з стаусии — оформт пенснне стрхвние чрз
работдтля, но если это не-взмжно, сществет масса дргих негсудрственных
пенсинных фондов…» Я прерываюсь, достаю брошюру по пенсионному страхованию и
деловито перелистываю ее, как бы в поисках нужной информации.
— Как прошли выходные, Ребекка? — спрашивает Филип.
