— Понятно. — Джилл Фокстон откидывается на спинку кресла. —
Я завела об этом разговор не случайно. У нас сейчас открыта вакансия в банке,
там нужен толковый профессионал. Но не знаю, насколько это вас устроит.
Вакансия в банке? Она это серьезно? Неужели на самом деле
нашла мне работу? Поверить не могу!
— Я не против, — отвечаю я, изо всех сил стараясь не выдать
своего восторга. — Нет, конечно, мне будет не хватать работы с фьючерсами, но
ведь в банке тоже не скучно, правда?
Джилл смеется. Она, наверное, думает, что я пошутила.
— Наш клиент — один из ведущих иностранных банков, и им
требуется человек в лондонское отделение по долговому финансированию.
— Ясно, — с умным видом отвечаю я.
— Не знаю, знакомы ли вы с принципами Европейского
компенсационного арбитража?
Я уверенно киваю:
— Конечно. Как раз в прошлом году писала статью по этой
теме.
Какое она слово сказала? Арби… что?
— Не подумайте, что я тороплю вас с решением, но если вы
серьезно намерены сменить род деятельности, то это идеальный вариант.
Разумеется, вам еще предстоит пройти собеседование, но тут я не вижу особых
проблем. И уверена, что мы сможем выторговать для вас хороший социальный пакет.
— Правда? — Кажется, от радости у меня дыханье сперло. Она
собирается выторговать хороший социальный пакет? Для меня!
— Безусловно, — кивает Джилл. — Понимаете, вы ведь особый
случай. Когда я вчера получила ваше резюме, я от радости едва не запрыгала —
такое совпадение!
— Ну да… — улыбаюсь в ответ я. Вот это удача! Мечта
сбывается. Я стану работать в банке! И не в каком-нибудь там, а в самом лучшем!
— Ну, пойдем знакомиться с вашим будущим работодателем?
— Что? — ошарашенно спрашиваю я, глупо улыбаясь.
— Не хотела говорить заранее, пока лично не познакомлюсь с
вами, но у нас тут директор по набору персонала из «Банка Хельсинки». Уверена,
вы ему понравитесь. И мы сможем сегодня же все оформить!
— Замечательно! — говорю я и встаю. Ха-ха-ха. Я буду
работать в банке.
Только когда мы идем по коридору, до меня начинает доходить
смысл ее слов. «Банк Хельсинки». Хельсинкский банк. То есть… нет, она же не
думает, что…
— Мне не терпится послушать, как вы будете говорить
по-фински, — довольно бросает Джилл, когда мы поднимаемся по лестнице. — Я
по-фински ни слова не понимаю.
Боже мой! Боже мой! Только не это!
— Но с языками у меня всегда были проблемы, — добавляет она.
— Тут мне не повезло, зато у вас талант.
Ноги продолжают двигаться, улыбка примерзла к губам. Я на
грани паники. Что делать, что делать? Вот вляпалась-то!
Мы поворачиваем за угол. Впереди еще один длинный коридор. Я
все еще держусь молодцом. Пока мы просто идем, я могу с собой совладать.
— Трудно было финский выучить? — спрашивает Джилл.
— Не очень, — отвечаю я хрипло. — У меня папа наполовину
финн.
— Я так и думала. В школе вроде бы финскому не учат, —
смеется она.
Да, хорошо ей смеяться. Не ее же на заклание ведут. Господи,
какой ужас. Люди, проходящие мимо нас, смотрят на меня с уважением, думая: «А,
это та самая девушка, которая знает финский».
Дернул же меня черт написать про финский!
— Как ощущение? — спрашивает Джилл. — Волнуетесь?
— Да что вы! Конечно, нет!
Может, еще смогу выкрутиться? Не станет же он все
собеседование вести на финском? Просто скажет: «Здрав-ствуй-тэээ», ну или как
там по-ихнему, я тоже в ответ ему скажу: «Здрав-ствуй-тэээ», а потом с порога
заявлю, что давно не говорила на финском и подзабыла многие термины. И попрошу
перейти на английский. И он скажет…
— Мы почти пришли, — прерывает мои мечты Джилл.
— Хорошо. — Я покрепче сжимаю ручку дипломата в потной
ладони. Боже, спаси и сохрани…
— Ну вот! — объявляет Джилл, когда мы подходим к двери с
надписью «Конференц-зал».
Она дважды стучится и открывает дверь. В комнате вокруг
большого стола сидит тьма народу, и все они смотрят на меня.
— Ян Виртанен, — говорит Джилл. — Хотела бы представить вам
Ребекку Блумвуд.
Бородатый мужчина поднимается, широко улыбается и подает мне
руку.
— Нейти Блумвуд, — весело произносит он. Между прочим, почти
по-английски. — Он ойкейн хауска тавата. Питаако паиканса еттаа те-иллаа он
йонкинлайнен ихтейс Суомеен?
Я молча на него пялюсь и чувствую, как лицо медленно
заливается краской. Все сидящие в комнате ждут моего ответа.
— Я… э… хм… Здрав-ствуй-тэээ. — Дружелюбно машу всем рукой и
расплываюсь в улыбке.
Но никто не улыбается мне в ответ.
— Я… это… мне надо… — Я начинаю пятиться к двери. — Пора…
И тут я поворачиваюсь. И убегаю.
Глава 11
Добравшись до холла, я почти задыхаюсь, что и не удивительно
— я пробежала половину марафонской дистанции по этим бесконечным коридорам.
Проскакав последний лестничный пролет (в лифте я могла наткнуться на финскую
бригаду), останавливаюсь, чтобы перевести дух. Расправляю юбку, перекладываю
дипломат из одной потной ладони в другую и уже спокойно иду по направлению к
дверям, как будто после обычной встречи, на которой ничем себя не
скомпрометировала. Я смотрю прямо перед собой и не оглядываюсь по сторонам. Я
не думаю о том, что несколько секунд назад потеряла все шансы когда-либо стать
работником банка в Сити. Единственная мысль, занимающая меня в данный момент, —
скорее, скорее добраться до стеклянных дверей и вырваться отсюда, прежде чем
кто-либо успеет…
— Ребекка! — слышу голос за спиной и замираю. Черт! Они меня
догнали.
— Здрав-ствуй-тээ! — выдавливаю я и поворачиваюсь. — Здрав…
ой, привет.
Это Люк Брендон.
Задираю голову. На его лице обычное странное выражение,
которое возникает всякий раз, когда он на меня смотрит.
— Никак не ожидал вас тут встретить, — говорит он. — Неужели
ищете себе работу в Сити?
А почему бы и нет? Он что, считает меня недостаточно умной
для этого?
— Да вот подумываю, не устроиться ли мне в какой-нибудь
иностранный банк, а может, заделаться фьючерсным брокером, — надменно отвечаю
я.
