— Но… почему?
— Мартин им сегодня утром позвонил, — объясняет Дженис, —
хотел узнать, сколько нам причитается. В газетах писали, что вкладчики с
многолетним стажем получат несколько тысяч. Но… — она косится на Мартина.
— Но что? — Я начинаю волноваться.
— Но мы уже не попадаем в эту категорию, — неловко говорит
Мартин. — Потому что мы сменили банк. По нашему старому вкладу нам бы
полагались бонусы, а теперь… — Он кашляет. — Хотя кое-что нам, конечно,
выплатят… фунтов сто.
Я смотрю на него в полном недоумении. — Но вы же сменили
счет совсем недавно…
— Две недели назад, — уточняет он. — В том-то и штука. Если
бы мы еще немного повременили… Ладно, что сделано, то сделано. Сейчас-то какой
смысл жаловаться. — Мартин смиренно пожимает плечами и улыбается Дженис, и она
улыбается ему в ответ.
А я отвожу взгляд и кусаю губы.
Потому что меня охватывает гадкое чувство. Они же решили
сменить банк с моей легкой руки. Они спросили у меня совета, и я его дала. Но
если подумать, кажется… уже тогда до меня доходили слухи о предстоящем слиянии.
Господи. Неужели я тогда знала? И могла это предотвратить?
— Мы и подумать не могли, что будут выплачивать бонусы. —
Дженис ласково кладет руку на плечо мужу. — Такую информацию они держат в
секрете до последней минуты, разве нет, Бекки?
Я не в состоянии ответить — у меня горло свело. Теперь я все
вспомнила. Первой о будущем слиянии упомянула Алисия. За день до моего приезда
к родителям. Потом Филип на работе разглагольствовал на эту тему. Что-то о
вкладчиках и выгоде. Только… я не слушала. Кажется, в это время красила ногти.
— Они утверждают, что если бы мы не сменили банк, нам бы
выплатили двадцать тысяч, — угрюмо говорит Мартин. — Даже думать об этом не
хочется. Но Дженис права. Мы не могли знать заранее. Никто не мог знать.
Господи, это я во всем виновата. Я одна. Если бы я хоть раз
в жизни напрягла мозги и подумала…
— Бекки, не расстраивайся так! — утешает меня Дженис. — Ты
не виновата! Ты же не знала! Никто не знал! Никто и не…
— Знала, — слышу я свой тихий голос. Изумленная тишина в
ответ.
— Что? — слабым голосом спрашивает Дженис.
— Не то чтобы знала, — отвечаю я, глядя в землю, — но до
меня доходили слухи. Мне надо было предупредить вас. Но я… просто не подумала.
Я забыла. — Заставляю себя взглянуть на них. Мартин потрясен. — Простите…
простите меня. Это я во всем виновата.
Пауза, во время которой Дженис и Мартин переглядываются, а я
сутулюсь и опускаю руки, полная ненависти к себе самой. Слышу, как в доме
звонит телефон. Кто-то снимает трубку.
— Ясно, — наконец нарушает молчание Мартин. — Ну… не
волнуйся. Всякое случается в жизни.
— Не вини себя, Бекки, — ласково произносит Дженис. —
Решение сменить банк приняли мы, а не ты.
— Тебе самой в последнее время тоже несладко пришлось. Из-за
этого ужасного преследователя.
Вот теперь я точно разревусь. Я не заслуживаю их доброты.
Они потеряли двадцать тысяч из-за моей лени. Они потеряли двадцать тысяч,
потому что я ни черта не знала из того, что обязана была знать. В конце концов,
я же финансовый обозреватель!
Я вдруг осознаю, что скатилась на самое дно. Что у меня
есть? Ничего. Абсолютно ничего. Я не в состоянии распоряжаться своими деньгами,
я не в состоянии выполнять свою работу, и у меня нет мужчины. Я обидела лучшую
подругу, наврала родителям и теперь напакостила соседям. Единственное, что мне
остается, — уйти в монастырь, чтобы никому больше не навредить.
— Бекки? — Это папа. Идет к нам по лужайке, и лицо у него
взволнованное. — Бекки, ты только не волнуйся, но я сейчас говорил с этим
Дереком Смитом.
— Что?! — Я бледнею.
— Преследователь? — в испуге ахает Дженис.
— Весьма неприятный тип, должен вам сказать. На редкость
агрессивно со мной разговаривал.
— Он знает, что Бекки тут? — беспокоится Дженис.
— Нет. Явно наугад позвонил. Я с ним очень вежливо
побеседовал, сказал, что тебя тут нет и я понятия не имею, где ты.
— А… он что? — напряженно спрашиваю я.
— Придумал какую-то ерунду, будто ты собиралась с ним
встретиться, — качает головой папа. — Парень явно не в своем уме.
— Вам надо сменить номер, — рекомендует Мартин.
— А откуда он звонил? — волнуется Дженис. — Он ведь может
быть где угодно! — И она начинает оглядываться вокруг, как будто ожидая, что
мой преследователь вот-вот выскочит из-за кустов.
— Совершенно верно, — соглашается папа. — Бекки, я думаю,
тебе стоит вернуться в дом. Никогда не знаешь, чего ожидать от этих маньяков.
— Хорошо, — еле слышно говорю я.
С трудом верю, что все это творится со мной наяву. Смотрю на
папино доброе лицо и чувствую, что сейчас меня прорвет. Ну почему я не сказала
им с мамой всю правду?! Почему я сама втянула себя в это?
— Дорогая, ты плохо выглядишь, — говорит Дженис. — Иди,
выпей чашечку чая.
— Да, пожалуй, пойду.
И папа под руку ведет меня к дому, как будто я калека
какая-то.
Ситуация выходит из-под контроля. Теперь я не только
чувствую себя полной неудачницей, я еще и не чувствую себя в безопасности. Мне
неспокойно, неуютно и очень страшно. Я сижу на диване рядом с мамой, пью чай,
смотрю телевизор и при малейшем шуме с улицы вздрагиваю.
А что, если Дерек Смит едет сюда? Сколько времени ему
понадобится, чтобы доехать из Лондона? Полтора часа? Два, если на дорогах
пробки?
Нет, он не поедет — у него найдутся дела поважнее.
Хотя, может, и поедет.
Или пошлет судебных приставов. Ужас. Представляю, как в дом
входят страшные дядьки в кожаных пиджаках, и живот сводит судорогой. Я и впрямь
чувствую себя так, словно за мной охотится маньяк.
По телевизору началась реклама, и мама берет каталог товаров
для сада и огорода.
— Смотри, какая прелестная птичья купель, — говорит она. —
Хочу поставить такую в саду.
— Прекрасно, — бормочу я, не в состоянии сосредоточиться на
ее словах.
— У них еще есть отличные навесные цветочные ящики для окон,
— добавляет она. — В твоей квартире они бы пришлись очень кстати.
— Да, возможно.
