От шока я чуть не задохнулась. Дешевая клевета?!
— Она не дешевая! — наконец выплевываю я. — Это хорошая
статья. И уж ни в коем случае не клеветническая. Я могу доказать каждое свое
слово.
— А выяснить вторую сторону истории, я так понимаю, вам было
некогда? — зло кидает он. — Вы, наверное, так усердно писали свое цветистое
лирическое отступление, что забыли спросить мнение «Флагстафф Лайф»? Лучше ведь
состряпать сенсацию, нежели описать правдивые обстоятельства.
— Я пыталась узнать мнение второй стороны! — в ярости кричу
я. — Вчера звонила в вашу дурацкую контору и сообщила, что собираюсь написать
статью!
Тишина.
— С кем вы говорили? — наконец спрашивает Люк.
— С Алисией. Задала ей вполне конкретный вопрос по поводу
намерений «Флагстафф Лайф» накануне слияния, и она сказала, что перезвонит мне.
Я говорила, что это срочно.
Люк нетерпеливо вздыхает.
— Какого хрена вы общались с Алисией, если «Флагстафф Лайф»
— мои клиенты, а не ее?
— Я знаю! И сказала ей то же самое. Но она ответила, что вы
очень занятой человек и она сама со мной разберется.
— А вы ей сказали, что пишете для «Дейли уорлд»?
— Нет, — признаюсь я и краснею. — Для кого пишу, я не
говорила. Но если бы она спросила, я бы ответила. Ей просто было наплевать. Она
просто решила, что вряд ли я могу заниматься чем-то важным. — Помимо воли, мой
голос так и звенит от негодования. — И похоже, она ошиблась, да? Вы все
ошибались. Может, это научит вас относиться с уважением ко всем людям, а не
только к тем, кого вы считаете важными персонами.
Я замолкаю, тяжело дыша; на том конце провода — удивленная
тишина.
— Ребекка, — наконец говорит Люк. — Если все дело в том, что
произошло между нами на днях, если это жалкая месть…
Нет, я сейчас взорвусь!
— Вы! Не смейте меня оскорблять! — ору я. — И не пытайтесь
списать все на личные мотивы! Ничего личного в этом деле нет! Во всем виноваты
ваши некомпетентные работники! Я вела себя как профессионал. Я дала вам
возможность высказать свою точку зрения. У вас была возможность! И если вы ее
упустили, это не моя вина!
И, не дав ему шанса сказать что-то в ответ, бросаю трубку.
Возвращаюсь на кухню, меня всю трясет. Неужели мне когда-то
нравился Люк Брендон? Подумать только, я обрадовалась, встретив его тогда в
ресторане. И какого черта я брала у него в долг двадцать фунтов? Да он же
надменный, самовлюбленный шовинист…
— Телефон! — кричит мама. — Мне взять трубку?
Господи, неужели опять он? Решил извиниться? Ну уж пусть не
думает, что я так легко все забываю. Я буду драться за каждое свое слово. Так
ему и скажу. И еще добавлю…
— Бекки, это тебя, — зовет мама.
— Хорошо, — спокойно отвечаю я и иду к телефону. Я не
тороплюсь. Я не волнуюсь. Я полностью контролирую ситуацию.
— Алло?
— Ребекка? Это Эрик Форман.
— Ой, — удивляюсь я. — Привет.
— По вашей статье уже новости.
— Какие? — спокойно спрашиваю я, а у самой внутри все
сжимается. А что, если ему позвонил Люк Брендон? Что, если я действительно в
чем-то ошиблась? Черт, я ведь проверила все факты? — Мне только что звонили из
телешоу «Утренний кофе». Знаете такое? Ведущие Рори и Эмма. Они
заинтересовались вашей историей.
— Что? — тупо спрашиваю я.
— Они делают серию репортажей на финансовую тему. Раз в
неделю к ним в студию приходят финансовые эксперты и рассказывают, как
правильно распоряжаться деньгами. — Эрик Форман понижает голос: — На самом деле
у них проблемы с материалом. Они уже обсудили ссуды, кредитки, пенсии — в
общем, все…
— Ясно, — бормочу я, чтобы не показаться полной дурой.
Но когда до меня доходит смысл его слов, я впадаю в
оцепенение. Рори и Эмма прочитали мою статью? Сами Рори и Эмма? Мне вдруг
представилось, как они сидят вдвоем и лихорадочно читают газету, вырывая ее
друг у друга.
Но это же глупо, правда? Наверняка они купили два
экземпляра.
— В общем, они хотят пригласить вас на завтрашний эфир, —
продолжает Эрик Форман. — Чтобы вы рассказали про украденные бонусы и
предупредили, чтобы зрители соблюдали осторожность в подобных делах. Ну как,
интересно? Подумайте. Я могу сказать им, что вы заняты.
— Нет! — быстро отвечаю я. — Нет, скажите им, что… что меня
заинтересовало их предложение.
Когда я кладу трубку, со мной чуть не случается обморок.
Неужели это правда? Меня покажут по телевизору!
БАНК ХЕЛЬСИНКИ
ХЕЛЬСИНКИ — ХАУС
ЛОМБАРД — СТРИТ, 124
ЛОНДОН
Для Ребекки Блумвуд Уильям Грин
Рекрутмент Фаррингдон-сквер, 39
Лондон
27 марта 2000 года.
Хива Ребекка Блумвуд.
Оли ериттааин хауска тввата тейдаат вииме вии-колла, ваикка
тапааменен яаикин лихиекси. Олитте сельваасти хермостунут, микаа он айван
иммааррет-тамаа. Сиита хоулиматта мина я коллегани ихаилим-ме твавлли-суудеста
пойкеамма луонтеенлатаунне. Олемме вармоя, етта теиста олиси ихтиоллемме пальон
хьотья, я миелелламме тапаисимме теидаа уудестаан, ехка лоунаан меркейсса.
Халуаисин оннителла теита сууренмоисеста ар-тиккелистанне
«Дейли уорлд» — лехдесса. Олетте сельвасти таитава илмаисемаан аятуксианне, я
он суури ило пааста паин кескустелемаан кансанне аидинкейлеллани. Тоивойсин
етта оттаситте минуун ихтейтта илла майнитулла осоиттелла.
Пархаин тервейсин Иставаллисести. Ян Виртанен.
Глава 19
Машина, отправленная за мной со студии, прибывает вовремя —
ровно в 7.30 утра. Когда в дверь звонят, мама, папа и я дружно вскакиваем.
— Ну, приехали наконец, — ворчит папа, глядя на часы.
С той минуты, как я сообщила папе о приглашении на
телевидение, он твердит, что машина непременно опоздает и ему придется самому
везти меня на студию. Вчера вечером даже разработал маршрут и обговорил с дядей
Малкольмом запасной вариант. (Честно говоря, я думаю, что папа очень надеялся
на такой поворот событий.)
— Ну, Бекки, — у мамы дрожит голос, — удачи тебе, дочка. —
Она смотрит на меня, качает головой. — Наша малышка Бекки на телевидении. Надо
же.
