Я двигаюсь к выходу, но папа останавливает меня:
— Пока ты не открыла дверь, Бекки, хочу тебя спросить:
уверена ли ты? Ты готова пойти на этот риск?
Он мельком смотрит на маму, и она кусает губы.
— Папа, все будет нормально, — успокаиваю я родителей. — Мы
об этом уже говорили.
Вчера папа вдруг подумал, что, если меня покажут по
телевизору, мой преследователь будет знать, где меня искать. Сначала он
потребовал, чтобы я отменила интервью. Мне понадобилось немало сил, чтобы
убедить его и маму, что телестудия надежно охраняется. Они даже придумали
нанять для меня телохранителя, представляете? Вот было бы шоу — заявиться на
телевидение с телохранителем.
Хотя… это выглядело бы круто и загадочно. Эх, а неплохая
идея.
Снова звонят, и я решительно иду к двери.
— Осторожно там, — напутствует папа.
— Хорошо, не беспокойся.
Открывая дверь, стараюсь не выдать волнения и восторга. Но
внутри я такая счастливая и легкая — как воздушный шарик.
Просто удивительно, до чего все замечательно складывается.
Мало того, что меня по телевизору покажут, так еще все такие добрые и ласковые
со мной. Вчера я несколько раз разговаривала по телефону с ассистентом
продюсера «Утреннего кофе» — очень милой девушкой по имени Зелда. Мы подробно
обсудили все, что я должна сказать в эфире, потом она договорилась, чтобы за
мной приехала машина. А когда я сообщила, что сейчас нахожусь в доме моих
родителей и у меня с собой нет подходящей одежды, она немного подумала и
предложила подобрать что-нибудь у них в студийном гардеробе. Класс, да?
Подобрать себе наряд в студийном гардеробе!
Думаю, после передачи мне разрешат оставить вещи себе.
Распахиваю дверь и от радости чуть не хлопаю в ладоши. На
крыльце стоит дородный пожилой мужчина в синем двубортном пиджаке и фуражке, а
за его спиной сияет автомобиль. Мой личный шофер! Жить становится лучше, жить
становится веселее!
— Мисс Блумвуд? — спрашивает шофер.
— Да, — отвечаю я, не в силах удержать своего восторга и
расплываясь в счастливой улыбке.
Он первый хватается за ручку, подчеркнуто вежливо
распахивает дверцу и стоит в ожидании. Ну честное слово, я прямо как
кинозвезда!
Оглядываюсь и вижу, что мама с папой замерли на крыльце с
вытянутыми от удивления лицами.
— Ну, пока! — бросаю я, словно ничего особенного не
происходит, словно за мной каждый день присылают машину с шофером. — Скоро
увидимся!
— Бекки, это ты? — слышится голос из соседнего сада, и у
ограды появляется Дженис в халате.
При виде шофера и машины ее глаза округляются, и она
переводит взгляд на маму. А мама в ответ пожимает плечами, всем своим видом
говоря: «Сама поверить не могу!»
— Доброе утро, Дженис, — приветствует соседку папа.
— Доброе, Грэхем, — оцепенело отзывается Дженис. — Ой,
Бекки, я никогда в жизни… За все эти годы… Если бы только тебя сейчас видел
Том… — Она замолкает и смотрит на маму. — А вы ее сфотографировали?
— Господи! — в ужасе вскрикивает мама. — Нам и в голову не
пришло. Грэхем, скорее неси фотоаппарат.
— Подождите! Я возьму видеокамеру! — кричит Дженис. — Я
быстро. Можно снять, как машина подъезжает к дому, потом Бекки выходит из дома…
и все это на фоне «Времен года» Вивальди, а потом…
— Нет! — торопливо встреваю я, замечая тень изумления на
широком лице шофера. Господи, как неловко. А я-то так старалась выглядеть
непринужденно и профессионально. — У нас нет времени на фотографии. Мне пора.
— Да-да-да, — лепечет Дженис, вдруг занервничав, — тебе
нельзя опаздывать. — Она со страхом смотрит на часы, как будто шоу уже
началось. — В одиннадцать, правильно?
— Программа начинается в одиннадцать ноль ноль, — чеканит
папа. — Настрой видеомагнитофон на пять минут раньше, я всем так советую.
— Конечно, так и сделаем, — соглашается Дженис. — На всякий
случай. — Она вздыхает. — Теперь даже в туалет не смогу сходить — буду бояться
пропустить начало.
Пока я усаживаюсь в машину, во дворе стоит благоговейная
тишина. Шофер отработанным движением закрывает дверцу и обходит машину. Я
нажимаю кнопку, опускаю стекло и улыбаюсь родителям.
— Бекки, дочка, ты куда поедешь после передачи? К нам или к
себе?
В ту же секунду моя улыбка тает, и я опускаю голову, якобы
что-то делаю с кнопками на двери. Не хочу думать о том, что будет после.
Я даже представить не могу, что будет после. Я поеду на
телевидение… и все. Остальное — спрятано в сундуке под замком, в самом дальнем
углу моего сознания, и я не хочу вытаскивать его оттуда.
— Не знаю… посмотрим.
— Думаю, они после передачи пригласят тебя на обед в
ресторан, — со знанием дела говорит папа. — Эти звезды шоу-бизнеса все время
друг с другом обедают.
— Выпивают в основном, — хихикает Дженис.
— В ресторане «Айви», — подхватывает мама. — По-моему, там
все знаменитости ошиваются.
— Ха, «Айви» уже вчерашний день! — возражает папа. — Они ее
повезут в клуб «Граучо».
— Ах, а не в этот ли клуб ходит Кейт Мосс? — хлопает в
ладоши Дженис.
По-моему, это уже полный абсурд.
— Лучше нам поехать, — говорю я водителю, и он кивает.
— Удачи, дорогая! — кричит папа.
Я закрываю окно, откидываюсь на спинку сиденья, и машина с
мягким мурлыканьем трогается с места.
Сначала мы едем молча. Я время от времени поглядываю в
окошко: проверяю, видят ли меня прохожие — в машине с личным шофером, гадают
ли, кто же я такая (может, новая героиня из «Жителей Ист-Энда»). Впрочем, мы
едем по внутренней полосе шоссе, и меня наверняка не видно.
— Значит, вас будут показывать в «Утреннем кофе»? —
спрашивает шофер.
— Да, — отвечаю я и чувствую, как по лицу опять расползается
широкая улыбка.
Господи, надо перестать улыбаться. Вряд ли настоящие звезды
начинают лыбиться, как слабоумные, всякий раз, когда их спрашивают: «Вас что,
будут показывать по телевизору?» Наверняка они отвечают: «Само собой, будут,
для чего же еще меня везут на студию, придурок?»
— А для чего вас пригласили? — прерывает мои мысли шофер.
Я чуть не брякаю: «Чтобы прославить и дать бесплатных
шмоток», но вовремя понимаю, что он имел в виду, и надменно объясняю:
