— Привет! — весело повторяет Эмма и садится на диван. — Так
вы, значит, финансовые эксперты, да? Господи, умираю, как хочу по-маленькому. —
Она щурится в направлении прожекторов. — Зелда, этот блок на сколько?
— Привет, Роберта, — пожимает мне руку Рори.
— Ее зовут Ребекка! — Эмма шутливо закатывает глаза. —
Безнадежный случай, честное слово, — обращается она ко мне и ерзает. — Мне
правда очень нужно.
— Поздно, — ухмыляется Рори.
— Это же очень вредно — сдерживаться, когда очень хочется,
да? — морщит лоб Эмма. — По-моему, у нас эту тему однажды обсуждали в передаче.
Звонила какая-то странная девица и говорила, что ходит в туалет только раз в
день, а доктор Джеймс сказал… что он тогда сказал?
— Не помню, — смеется Рори. — У меня все эти звонки
проскакивают мимо ушей. И должен вас предупредить, Ребекка, — улыбается он, и я
слабо улыбаюсь в ответ, — что ничего не смыслю в финансовых делах. Это за
пределами моего интеллекта.
— Десять секунд, — слышится голос Зелды откуда-то сбоку.
Мне страшно. Мне очень-очень страшно. Из колонок льется
музыкальное вступление к «Утреннему кофе», означающее конец рекламной паузы.
— Кто начинает? — щурится Эмма на телесуфлер. — Ах да, я.
Вот и все. Началось. От ужаса я на грани обморока. Никто не
объяснил, куда мне смотреть и когда говорить. Ноги трясутся, руки сжаты на
коленях. Свет бьет в глаза, камера наезжает на меня слева, но я стараюсь ее не
замечать.
— Мы снова здесь! — вдруг говорит Эмма в камеру. — А теперь
ответьте мне на простой вопрос. Что бы вы выбрали: настольные часы или двадцать
тысяч фунтов?
Я не ослышалась? Это же мои слова! Это я собиралась сказать!
— Ответ очевиден, не правда ли? — бойко продолжает Эмма. —
Любой из нас выбрал бы двадцать тысяч фунтов.
— Естественно! — вставляет Рори со счастливой улыбкой.
— Но когда вкладчики «Флагстафф Лайф» получили письмо с
предложением перевести счета в другой филиал, — продолжает Эмма с серьезным
лицом, — они не знали, что, приняв это предложение, они потеряют двадцать тысяч
фунтов премиальных выплат. Журналистка Ребекка Блумвуд провела свое
расследование. Ребекка, как вы думаете, такой обман часто происходит?
И вдруг я вижу, что все смотрят на меня, ждут моего ответа.
Камера уставилась мне прямо в лицо, в студии тишина.
Два с половиной миллиона зрителей глядят на меня сейчас.
SOS! Я задыхаюсь.
— Вы считаете, люди должны с осторожностью вкладывать свои
деньги? — подсказывает Эмма.
— Да, — удается выдавить мне глухо. — Думаю, да.
— Люк Брендон, вы представляете «Флаг-стафф Лайф». — Эмма
отворачивается от меня. — Вы считаете…
Черт. Черт! Я опозорилась. Опозорилась! Что случилось с моим
голосом? И куда подевались ответы, которые я заучила?
Я даже не слушаю, что говорит Люк. Ну же, Ребекка, соберись.
Сконцентрируйся.
— Нужно помнить, — голос Люка абсолютно спокоен, — что никто
автоматически не имеет права на премиальные. И поэтому нельзя говорить о
жульничестве! Мы просто столкнулись со случаем, когда некоторые вкладчики
слишком пожадничали. Им кажется, что они упустили выгоду, и поэтому они
раздувают шумиху вокруг своего дела. В то время как тысячи других людей в
действительности получили прибыль от вкладов «Флагстафф Лайф».
Что? Что он такое говорит?
— Понятно, — кивает Эмма. — Получается, вы согласны…
— Подождите! — слышу я свой голос. — Подождите… Мистер
Брендон, мне показалось, вы только что обвинили вкладчиков в жадности?
— Не всех, только некоторых.
Я не верю своим ушам. Меня распирает от праведного гнева.
Представляю лица Мартина и Дженис — самых милых и самых нежадных людей на свете
— и от ярости никак не могу подыскать слова.
— Дело в том, что большинство вкладчиков «Флагстафф Лайф»
получили рекордные проценты за последние пять лет, — продолжает Люк, обращаясь
к Эмме. Она с умным видом кивает в ответ. — И об этом в первую очередь они
должны думать, а не о внезапном везении в виде огромных бонусов. В конце
концов, «Флагстафф Лайф» изначально предполагался как…
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, Люк, — вмешиваюсь я,
стараясь говорить спокойно. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, по-моему,
изначально «Флагстафф Лайф» задумывался как компания на взаимных началах? И эта
компания призвана была приносить взаимную выгоду и основателям и вкладчикам? А
вовсе не выгоду одним за счет других.
— Совершенно верно, — не моргнув глазом отвечает Люк, — но
это не дает каждому вкладчику право на двадцать тысяч фунтов премии, разве не
так?
— Возможно, и нет, — отвечаю я, слегка повышая голос. — Но
зато это дает им право надеяться, что компания, в которую они вкладывали деньги
в течение пятнадцати лет, их не обманет.
Мартин и Дженис Вебстер доверились компании «Флагстафф
Лайф». Они поверили в дельность совета этой компании. И посмотрите, к чему это
привело!
— Инвестиции — всегда лотерея, — вежливо возражает Люк. —
Иногда везет, а иногда…
— Тут дело не в везении! — в ярости кричу я. — Совсем не в
везении. Не хотите ли вы сказать, что им совершенно случайно посоветовали
сменить вклад за две недели до объявления бонусов?
— Мои клиенты просто сделали предложение, которое, на их
взгляд, должно было стать выгодным для вкладчиков. — На лице Люка натянутая
улыбочка. — Они уверили меня, что руководствовались интересами вкладчиков. И
уверяли, что…
— Так вы хотите сказать, что ваши клиенты просто
некомпетентны? — удивляюсь я. — Хотите сказать, что они были искренни в своих
благих намерениях, но просто облажались?
Глаза Люка яростно сверкают, а я чувствую прилив веселья.
— Не понимаю, каким образом…
— Ну, об этом мы можем спорить хоть целый день! — Эмма
ерзает в своем кресле. — Но давайте перейдем к более…
— Ну же, Люк, — перебиваю я ее. — Выбирайте. Или то, или
другое. — Я подаюсь вперед, окончательно разъярившись. — Или «Флагстафф Лайф»
проявили некомпетентность, или они намеренно пытались сэкономить на вкладчиках.
В любом случае они оказались не правы. Супруги Вебстер были лояльными
клиентами, и они должны были получить эти деньги. И по-моему, компания вполне
намеренно предложила им сменить фонд, чтобы не платить причитающуюся премию.
По-моему, тут все очевидно, разве нет?
