— Вы были здесь раньше. Я помню.
— А не помните, сидел ли кто за этим столиком в новогодние дни?
Официантка покачала головой:
— Хороший столик. Тут всегда кто-нибудь сидит. Сегодня вы. Завтра кто-нибудь другой.
Биргитта Руслин поняла всю безнадежность своих туманных, неточных вопросов. Надо бы поконкретнее. Помедлив, она сообразила, как сформулировать вопрос.
— В новогодние дни, — повторила она. — Посетитель, которого вы никогда раньше не видели?
— Никогда?
— Никогда. Ни до, ни после.
Официантка явно старалась припомнить.
Последние обеденные посетители ушли. Возле кассы зазвонил телефон. Девушка сняла трубку, приняла заказ на вынос. Потом вернулась к столику Биргитты Руслин. На кухне кто-то поставил диск с китайской музыкой.
— Красивая музыка, — улыбнулась официантка. — Китайская. Вам нравится?
— Да, музыка красивая, — кивнула Биргитта Руслин. — Очень красивая.
Официантка медлила. Потом кивнула, сперва неуверенно, потом решительно.
— Китаец, — сказала она.
— Сидел здесь?
— На том же стуле, что и вы. Обедал.
— Когда это было?
Девушка задумалась.
— В январе. Но не в первые дни. Позже.
— Когда позже?
— Числа девятого-десятого…
Биргитта Руслин прикусила губу. Возможно, подумала она. Резня в Хешёваллене случилась в ночь с двенадцатого на тринадцатое января.
— Может, на день-другой позже?
Официантка принесла журнал, где записывались заказы на столики.
— Двенадцатого января, — сказала она. — Вот когда он тут сидел. Столик не заказывал. Но я помню других посетителей.
— Как он выглядел?
— Китаец. Худой.
— Что он говорил?
Ответ последовал быстро и удивил ее:
— Ничего. Просто показал в меню, что хочет заказать.
— Но он был китаец?
— Я пыталась заговорить с ним по-китайски. Но он сказал «молчи». И без слов заказал блюда по меню. Я подумала, он не хочет, чтобы его беспокоили. Он заказал суп, весенние рулетики, назигоренг, десерт. Очень проголодался.
— Пил что-нибудь?
— Воду и чай.
— И за все время не сказал ни слова?
— Он хотел спокойно пообедать.
— А потом?
— Расплатился. Шведскими деньгами. И ушел.
— Больше он не появлялся?
— Нет.
— Это он взял красную ленточку?
Официантка рассмеялась:
— Зачем она ему?
— Эта красная ленточка что-то означает?
— Просто красная ленточка. Что она может означать?
— Больше ничего не произошло?
— А что могло произойти?
— После его ухода?
— Вы задаете странные вопросы. Вы из налогового ведомства? Он здесь не работает. Налоги мы платим. У всех, кто здесь работает, документы в порядке.
— Я просто интересуюсь. Больше вы его не видели?
Официантка кивнула на окно:
— Он пошел направо. Был снегопад. Потом он исчез из виду. Больше не появлялся. Почему вы спрашиваете?
— Возможно, я его знаю, — ответила Биргитта Руслин.
Расплатившись, она вышла на улицу. Человек, сидевший за столиком в углу, пошел направо. Она поступила так же. На перекрестке огляделась. По одну сторону — несколько магазинчиков и парковка. Поперечная улица, ведущая в другом направлении, заканчивалась тупиком. Там стояла маленькая гостиница с разбитой стеклянной вывеской. Биргитта Руслин огляделась еще раз. Потом взгляд ее вернулся к гостиничной вывеске. В голове сложилась мысль.
Она вернулась в китайский ресторан. Официантка сидела и курила, вздрогнув, когда дверь открылась. И тотчас затушила сигарету.
— Еще один вопрос, — сказала Биргитта Руслин. — У того человека, что сидел здесь, было пальто или куртка?
Девушка задумалась, потом ответила:
— Вообще-то нет. А вы откуда знаете?
— Я не знала. Курите себе спокойно. Спасибо за помощь.
Входная дверь гостиницы была поломана. Кто-то пытался ее выбить, а после замок на скорую руку починили. Биргитта Руслин поднялась по лесенке к стойке портье — столику, занимавшему дверной проем. За стойкой никого не было. Она окликнула. Безрезультатно. Однако на стойке обнаружился колокольчик, в который можно позвонить. Она вздрогнула, почувствовав, что за спиной кто-то появился. Мужчина, худой, прямо-таки изможденный, словно тяжелобольной. В очках с толстыми линзами, пахнет алкоголем.
— Желаете комнату?
Биргитта Руслин различила в его речи легкие следы диалекта. Похоже, по происхождению он гётеборжец.
— Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов. Об одном знакомом, который, вероятно, останавливался у вас.
Мужчина ушаркал в стоптанных тапках за стойку. Трясущимися руками достал журнал регистрации постояльцев. Биргитта Руслин даже не представляла себе, что гостиницы вроде этой до сих пор существуют. Такое ощущение, будто она перенеслась вспять, в какой-то фильм 1940-х годов.
— Как зовут этого постояльца?
— Я знаю только, что он китаец.
Мужчина медленно отложил регистрационный журнал. Смотрел на нее, голова тряслась. Биргитта Руслин догадалась, что у него паркинсонизм.
— Обычно люди знают имена своих знакомых. Даже если это китайцы.
— Он знакомый моего друга. Китаец.
— Это я понял. А когда он мог здесь останавливаться?
Сколько у тебя тут проживало китайцев? — подумала она. Если уж был китаец, ты не можешь об этом не знать, верно?
— В начале января.
— Я тогда лежал в больнице. За гостиницей присматривал племяш.
— Может, позвоните ему?
— Сожалею. Он сейчас на круизном судне в Арктике. — Мужчина принялся близоруко изучать страницы регистрационного журнала и вдруг сказал: — А китаец-то был. Некий Ван Миньхао из Пекина. Останавливался на одну ночь. С двенадцатого на тринадцатое января. Вы его ищете?
— Да, — кивнула Биргитта Руслин, не в силах скрыть возбуждение. — Его.
Человек повернул к ней журнал. Она достала из сумки листок бумаги, списала указанные там сведения. Имя, номер паспорта и что-то еще — видимо, пекинский адрес.
— Спасибо, — сказала она. — Вы очень мне помогли. Он ничего не оставил в гостинице?
— Меня зовут Стуре Херманссон, — сообщил мужчина. — Мы с женой держим эту гостиницу с сорок шестого года. Жена умерла. Да и мне недолго осталось. Гостиница существует последний год. Снесут ее.
