Янь Ба вспомнилась поездка, которую он несколько лет назад совершил с другом, геологом по профессии. Они отправились в отдаленные горные районы страны, к истокам Янцзы. Вдоль все более сужающегося русла добрались до того места, где река превратилась в тоненькие, бьющие из-под земли струйки. Друг придавил их ногой и сказал: «Сейчас я остановлю течение могучей Янцзы».
Воспоминание об этом не оставляло Янь Ба все долгие месяцы, пока он готовил доклад о будущем Китая. Именно в его власти было впредь направить могучую реку по иному пути. Исполинский Китай пойдет в другом направлении, не в том, в каком двигался последние десятилетия.
Янь Ба взял в руки список участников, которые уже собирались в конференц-зале. Известные имена, и он не переставал удивляться, что как раз ему предстоит занимать их время. Нет в Китае более могущественных людей. Политики, несколько военных, экономисты, философы, а в особенности так называемые серые мандарины, разрабатывавшие политические стратегии, постоянно поверявшиеся реальностью. Кроме того, несколько ведущих аналитиков по зарубежным странам и представители важнейших спецслужб страны. Многие из них встречались регулярно, другие же контактировали друг с другом редко или вообще никогда. Но все они были частью хитроумной паутины, являющейся средоточием власти в китайской державе с ее более чем миллиардным населением.
Дверь в торцевой стене беззвучно отворилась. Официантка в белой форме принесла заказанную чашку чая. Молоденькая и очень красивая девушка. Не говоря ни слова, она поставила поднос на стол и удалилась.
Ну вот, пора идти. Янь Ба посмотрел на свое отражение в зеркале, улыбнулся. Всё, можно поставить ногу и перекрыть течение реки.
В полной тишине Янь Ба поднялся на трибуну. Поправил микрофон, разложил бумаги и обвел взглядом полутемный зал.
Он заговорил о будущем. О причине, по какой стоял здесь, о том, почему председатель и политбюро призвали его, чтобы он разъяснил, сколь огромные перемены необходимы стране. Рассказал, что говорил ему председатель, давая это поручение: «Мы подошли к точке, где необходимо жестко выбрать новый путь. Если мы этого не сделаем или выбор окажется неправильным, существует огромный риск, что в разных концах страны разразится хаос. Даже лояльная армия не сможет противостоять сотням миллионов разъяренных мятежных крестьян».
В таком ключе Янь Ба и понял свое задание. Китаю грозила опасность, которую должно предотвратить, приняв разумные и решительные меры. В противном случае страну захлестнет хаос, как уже не раз бывало в ее долгой истории.
За мужчинами и немногочисленными женщинами, сидящими здесь в полумраке, стояли сотни миллионов крестьян, нетерпеливо дожидавшихся, чтобы другая жизнь началась и для них, а не только для городского среднего класса. Терпение иссякало и в любую минуту могло обернуться неимоверной яростью и требованием незамедлительных действий. Время пришло, зрелое яблоко вот-вот упадет на землю и начнет гнить, если никто его не подберет.
Янь Ба начал с того, что руками символически изобразил развилку дорог.
— Вот где мы сейчас находимся, — сказал он. — Наша великая революция привела нас сюда, к тому, о чем наши родители даже и не мечтали. На краткий миг можно остановиться на перепутье и оглянуться назад. Далеко позади угадываются нищета и страдания, из которых мы вышли. Во времени нас отделяет от них всего лишь одно поколение, которое еще помнит, каково было жить словно крысы. Богатые землевладельцы и давние чиновники смотрели на народ как на бездушную скотину, которая годится только на то, чтобы до смерти надрываться, как грузчик-кули или нищий безземельный батрак. Мы по праву можем удивляться тому, чего достигли под руководством нашей великой партии и ее лидеров, которые вели нас разными, однако же всегда правильными путями. Мы знаем, истина постоянно меняется, необходимо принимать новые решения, чтобы сохранить старые директивы о социализме и солидарности. Жизнь не ждет, все время предъявляет новые требования, и мы должны искать новых знаний и находить новые решения новых проблем. Мы знаем, что никогда не достигнем рая, который в неизменном виде будет нашим навеки. Если мы уверуем в такой рай, он обернется ловушкой. Нет реальности без сражений, нет будущего без борьбы. Опыт научил нас, что классовые противоречия постоянно возникают вновь, точно так же как меняется обстановка в мире, а страны то слабеют, то вновь усиливаются. Мао Цзэдун неоднократно повторял, что в Поднебесной царит великое недовольство, и мы знаем, что он был прав и мы находимся на корабле, требующем, чтобы его вели по фарватерам, где заранее никогда не известно, в каком месте глубже всего. Ведь и морское дно подвижно, и в незримом тоже кроется угроза нашему существованию и нашему будущему.
Янь Ба перевернул страницу. Он живо чувствовал полную сосредоточенность в зале. Никто не шевелился, все ждали продолжения. По расчетам Янь Ба, доклад займет пять часов. И участников заранее предупредили об этом. Когда он сообщил председателю, что работа завершена и доклад готов, ему сказали, что говорить он будет без перерывов и участники совещания все это время не покинут своих мест.
«Они должны увидеть целое, — сказал председатель. — Целое разбивать нельзя. Каждая пауза чревата опасностью сомнений, трещин в монолитном понимании необходимости того, что мы должны предпринять».
В течение ближайшего часа Янь Ба продолжал исторический обзор о Китае, претерпевшем целый ряд драматических изменений не только за минувшее столетие, но и за все века с той поры, как император Цинь Шихуанди заложил основу единого государства. Срединная империя складывалась как бы в результате подрыва великого множества тайных зарядов. Лишь высшие, самые зоркие и дальновидные могли предугадать минуту, когда взорвется тот или иной заряд. Некоторые из таких людей, в частности Сунь Ятсен и в особенности Мао, обладали тем, что несведущему народу представлялось чуть ли не магической способностью читать будущее и собственноручно взрывать заряды, заложенные кем-то другим — назовем это nemesis divina
[6]
истории, — вдоль незримого пути, по какому шел китайский люд.
Большую часть времени Янь Ба конечно же посвятил Мао и его эпохе. Это было неизбежно, ведь Мао создал первую коммунистическую династию. Не то чтобы династия пользовалась одной и той же фамилией, это вызвало бы неприятную ассоциацию с прежним тираническим режимом, но все знали, что для китайской бедноты, осуществившей революцию, Мао был именно таков. Император, хоть он и допустил обычных людей в Запретный город и не заставлял их под страхом смерти смотреть в сторону, когда Великий Вождь, Великий Кормчий проезжал мимо, издали махал рукой с трибуны или плавал в одной из могучих рек.
— Пришло время, — говорил Янь Ба, — вновь обратиться к Мао и смиренно признать, что он был прав насчет развития, которое имело место. Хотя Мао умер ровно тридцать лет назад, голос его по-прежнему живет, он обладал способностью провидца и гадателя, но прежде всего ученого заглядывать в грядущее, посылать свой, особенный луч света в темные пространства, где силы истории подготавливали будущие десятилетия, будущие взрывные заряды.
