Девушка замолчала, но он не стал ее торопить.
Она качнула головой и заговорила, будто и не упоминала о кроликах:
— Я знаю, кто они.
Пальцы, лежащие на коленях, нервно сжимались и разжимались, но голос оставался спокойным и почти обольстительным. Брунетти в голову пришла мысль, что она понятия не имеет о силе воздействия и красоте своего голоса.
— То есть я знаю имя одного из них, того, кто продал наркотики Марко. Я не знаю имен людей, от которых он их получает, но думаю, он скажет вам, если вы напугаете его как следует.
— Боюсь, пугать людей не входит в наши обязанности, — с улыбкой сказал Брунетти, в глубине души желая, чтобы это было правдой.
— Я имею в виду — напугать его так, чтобы он пришел и рассказал вам все, что знает. Он бы это сделал, если бы считал, что вам известно, кто он такой, и думал, что вы собираетесь арестовать его.
— Если вы назовете его имя, синьорина, мы можем задержать его и допросить.
— А не лучше, если он придет сюда сам и добровольно сообщит что знает?
— Да, это, конечно же, было бы…
Она перебила его:
— Как вы понимаете, у меня нет никаких доказательств. Я вряд ли могу свидетельствовать, что видела, как он продавал наркотики Марко, или что Марко говорил мне об этом. — Она беспокойно заерзала на стуле. — Но я знаю, что он пришел бы сюда, если бы у него не было выбора, ведь с ним не случится ничего ужасного, верно?
«Почему это она так беспокоится о судьбе продавца наркотиков? — удивился Брунетти. — Не иначе как он ее родственник».
— Простите, вы не представились, синьорина.
— Я не хочу называть свое имя, — ответила она уже менее сладким голосом.
— Это ваше право, синьорина. В таком случае единственное, что вы можете сделать, сказать этому человеку, что ему следует прийти в полицию.
— Он не послушает. Он никогда меня не слушает, — категорично заявила она.
Брунетти обдумывал, что еще он может ей предложить, внимательно разглядывая свое обручальное кольцо. Оно стало потоньше — с годами немного стерлось. И придумал:
— Он читает газеты?
Она удивилась, но ответила:
— Конечно.
— «Газеттино»?
— Да.
— Вы можете выяснить, прочитает ли он завтрашний номер? — спросил комиссар. — Она кивнула. — Вот и хорошо. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы заставить его прийти поговорить с нами. Вы поможете ему принять это решение?
Тут она опустила глаза, и он снова подумал, что она собирается заплакать. Но она сказала:
— Я пытаюсь это сделать с тех пор, как умер Марко.
Ее голос дрогнул, а руки опять сжались в кулаки. Она покачала головой.
— Он боится. Я никак не могу заставить его. Мой…
Она осеклась, не закончив фразу, подтвердив то, что он уже и так понял. Девушка сделала движение встать, и он понял, что, выдав себя, она готова сбежать.
Брунетти медленно поднялся, вышел из-за стола. Она встала и повернулась к двери.
Брунетти придержал перед ней дверь и поблагодарил за то, что она пришла. Как только дверь закрылась, он бросился к телефону. Узнав голос дежурного офицера, он попросил:
— Мази, молчите и слушайте. Когда эта девушка спустится вниз, задержите ее в своем кабинете под любым предлогом хоть на несколько минут.
Не слушая ответа, Брунетти бросил трубку и подошел к большому платяному шкафу у стены рядом с дверью. Он так резко дернул дверцу, что та с грохотом ударилась о стену. В шкафу висел старый твидовый пиджак, который он оставил здесь больше года назад. Комиссар сорвал его с вешалки, выскочил из кабинета, взглянул вниз, на лестницу, и быстро направился к комнате младшего офицерского состава, расположенной этажом ниже.
Тяжело дыша, он вбежал в комнату и несказанно обрадовался, увидев за одним из столов Пучетти.
— Пучетти, — бросил он приказным тоном, протягивая ему свой пиджак, — переодевайтесь.
Молодой офицер тут же скинул форменную куртку и натянул твидовый пиджак.
— Там внизу у выхода девушка. Мази на несколько минут задержит ее в дежурке. Не упустите ее. Я хочу знать, куда она пойдет и кто она такая.
Через секунду Пучетти был уже в дверях. Пиджак оказался длинен, поэтому он завернул рукава, сорвал форменный галстук и засунул его в карман. Он выглядел теперь молодым плейбоем, одетым в стиле кэжьюэл: белая рубашка и темно-синие брюки военного покроя, широкий пиджак из дорогого харисского твида ручной выделки с небрежно подвернутыми рукавами.
Брунетти вернулся в свой кабинет, набрал номер редакции «Газеттино», попросил позвать знакомого репортера и изложил тому свою просьбу. В тексте, который он продиктовал, говорилось следующее: полиция в процессе расследования смерти студента от передозировки установила личность человека, который несет ответственность за продажу наркотиков, ставших причиной гибели студента. Неизбежный арест приведет к задержанию и остальных участников наркотрафика в районе Венето. Он надеялся, что даже краткой заметки будет достаточно, чтобы заставить родственника его сегодняшней посетительницы найти в себе смелость прийти в квестуру, а его показания помогут выяснить обстоятельства нелепой смерти Марко Ланди.
В Кадастровом отделе они с Вьянелло появились в одиннадцать. На первом этаже Брунетти назвал секретарше имя и звание. Та любезно сообщила, что кабинет главного инженера, синьора даль Карло, находится на третьем этаже, и она будет рада позвонить и предупредить его, что к нему направляется комиссар Брунетти. Поднимаясь на нужный этаж, полицейские с изумлением наблюдали за сновавшими вверх и вниз по лестнице людьми, которые открывали и закрывали двери кабинетов, прижимая к груди рулоны с чертежами и тяжелые папки с документами. Кто бы мог подумать, что здесь работает такая уйма народа!
Кабинет главного инженера даль Карло был последним слева по коридору. Дверь была открыта, они вошли в приемную. На столе возвышался огромный монитор, почти скрывающий сидевшую за ним немолодую миниатюрную женщину, которая сержанту Вьянелло уж точно годилась бы в матери. Она пристально посмотрела на них через толстые линзы очков. Волосы с проседью были стянуты в тугой пучок, напомнивший Брунетти прическу синьоры Ланди. Женщина сильно сутулилась. На лице ее не было никакой косметики: по-видимому, эта дама уже давно перестала верить в ее преображающую силу.
— Комиссар Брунетти? — тихо спросила она.
— Да. Я хотел бы поговорить с главным инженером даль Карло.
— Могу ли я осведомиться, что послужило причиной вашего столь приятного для нас визита?
Она говорила на идеально правильном итальянском. Брунетти голову готов был прозакладывать, что таких великосветских формулировок он не слышал уже несколько десятков лет.
