Своей уверенностью он заразил даже недоверчивого и
трусоватого Каузака. Все деятельно принялись за работу и три дня с восхода до
заката готовились к бою, сулившему победу. Время не ждало. Они должны были
ударить первыми, прежде чем к дону Мигелю де Эспиноса могло подоспеть
подкрепление в виде пятого галиона «Санто Ниньо», идущего из Ла Гуайры.
Основная работа велась на большем из двух шлюпов,
захваченных в Гибралтаре. Этот шлюп играл главную роль в осуществлении плана
Блада. Все перегородки и переборки на нём были сломаны, и судно превратилось
как бы в пустую скорлупу, прикрытую досками палубы, а когда в его бортах
просверлили сотни отверстий, то оно стало походить на половину пустого ореха,
источенного червями. Затем в палубе было пробито ещё несколько люков, а внутрь
корпуса уложен весь запас смолы, дёгтя и серы, найденных в городе. Ко всему
этому добавили ещё шесть бочек пороха, выставив их наподобие пушек из бортовых
отверстий шлюпа.
К вечеру четвёртого дня, когда все работы были закончены,
пираты оставили за собой приятный, но безлюдный город Маракайбо. Однако снялись
с якоря только часа через два после полуночи, воспользовавшись отливом, который
начал их тихо сносить по направлению к бару
[59]
. Корабли шли,
убрав все паруса, кроме бушпритных, подгоняемые лёгким бризом, едва ощутимым в
фиолетовом мраке тропической ночи. Впереди шёл наскоро сделанный брандер
[60]
под командованием Волверстона, с шестью добровольцами.
Каждому из них, кроме специальной награды, было обещано ещё по сто песо сверх
обычной доли добычи. За брандером шла «Арабелла», на некотором расстоянии от
неё следовала «Элизабет» под командой Хагторпа; на этом же корабле разместился
и Каузак с французскими пиратами. Арьергард замыкали второй шлюп и восемь каноэ
с пленными, рабами и большей частью захваченных товаров. Пленных охраняли два
матроса, управлявшие лодками, и четыре пирата с мушкетами.
По плану Блада, они должны были находиться в тылу и ни в
коем случае не принимать участия в предстоящем сражении.
Едва лишь первые проблески опалового рассвета рассеяли
темноту, корсары, напряжённо всматривавшиеся в даль, увидели в четверти мили от
себя очертания рангоутов
[61]
и такелажей
[62]
испанских кораблей, стоявших на якорях.
Испанцы, полагаясь на своё подавляющее превосходство, не
проявили большей бдительности, чем им диктовала их обычная беспечность, и
обнаружили эскадру Блада только после того, как их уже заметили корсары. Увидя
сквозь предрассветный туман испанские галионы, Волверстон поднял на реях своего
брандера все паруса, и не успели испанцы опомниться, как он уже вплотную подошёл
к ним.
Направив свой шлюп на огромный флагманский корабль
«Энкарнасион», Волверстон намертво закрепил штурвал и, схватив висевший около
него тлеющий фитиль, зажёг огромный факел из скрученной соломы, пропитанной
нефтью. Факел вспыхнул ярким пламенем в ту минуту, когда маленькое судно с
треском ударилось о борт флагманского корабля. Запутавшись своими снастями в
его вантах, оно начало разваливаться. Шестеро людей Волверстона без одежды
стояли на своих постах с левого борта шлюпа: четверо на планшире и двое —
на реях, держа в руках цепкие абордажные крючья. Как только брандер столкнулся
с испанским кораблём, они тут же закинули крючья за его борт и как бы привязали
к нему брандер. Крюки, брошенные с рей, должны были ещё больше перепутать
снасти и не дать испанцам возможности освободиться от непрошеных гостей.
На борту испанского галиона затрубили тревогу, и началась
паника. Испанцы, не успев продрать от сна глаза, бегали, суетились, кричали.
Они пытались было поднять якорь, но от этой попытки, предпринятой с отчаяния,
пришлось отказаться, поскольку времени на это всё равно не хватило бы. Испанцы
полагали, что пираты пойдут на абордаж, и в ожидании нападения схватились за
оружие. Странное поведение нападающих ошеломило экипаж «Энкарнасиона», потому
что оно не походило на обычную тактику корсаров. Ещё более поразил их вид
голого верзилы Волверстона, который, размахивая поднятым над головой огромным
пылающим факелом, носился по палубе своего судёнышка. Испанцы слишком поздно
догадались о том, что Волверстон поджигал фитили у бочек с горючим. Один из
испанских офицеров, обезумев от паники, приказал послать на шлюп абордажную
группу.
Но и этот приказ запоздал. Волверстон, убедившись, что
шестеро его молодцев блестяще выполнили данные им указания и уже спрыгнули за
борт, подбежал к ближайшему открытому люку, бросил в трюм пылающий факел, а
затем нырнул в воду, где его подобрал баркас с «Арабеллы». Но ещё до того, как
подобрали Волверстона, шлюп стал похож на гигантский костёр, откуда силой
взрывов выбрасывались и летели на «Энкарнасион» пылающие куски горючих материалов.
Длинные языки пламени лизали борт галиона, отбрасывая назад немногих испанских
смельчаков, которые хотя и поздно, но всё же пытались оттолкнуть шлюп.
В то время как самый мощный корабль испанской эскадры уже в
первые минуты сражения быстро выходил из строя, Блад приближался к «Сальвадору».
Проходя перед его носом, «Арабелла» дала бортовой залп, который с ужасной силой
смёл всё с палубы испанского корабля. Затем «Арабелла» повернулась и,
продвигаясь вдоль борта «Сальвадора», произвела в упор по его корпусу второй
залп из всех своих бортовых пушек. Оставив «Сальвадор» наполовину выведенным из
строя и продолжая следовать своим курсом, «Арабелла» несколькими ядрами из
носовых пушек привела в замешательство команду «Инфанты», а затем с грохотом
ударилась о её корпус, чтобы взять испанский корабль на абордаж, пока Хагторп
проделывал подобную операцию с «Сан-Фелипе».
За всё это время испанцы не успели сделать ни одного
выстрела — так врасплох они были захвачены и таким ошеломляющим был
внезапный удар Блада.
Взятые на абордаж и устрашённые сверкающей сталью пиратских
клинков, команды «Сан-Фелипе» и «Инфанты» не оказали никакого сопротивления.
Зрелище объятого пламенем флагманского корабля и выведенного из строя
«Сальвадора» так потрясло их, что они бросили оружие.
