Солдаты разбежались по всему дому. Конвоиры вытолкали Блада
во двор, где уже находились Питт и Бэйнс, ожидавшие отправки в тюрьму. На
пороге дома Блад повернулся лицом к Гобарту, и в синих глазах доктора вспыхнул
гнев. С его уст готово было сорваться обещание того, что он сделает с
капитаном, если ему удастся выжить. Однако он вовремя сдержался, сообразив, что
высказать такое обещание вслух было бы равносильно тому, если бы он сам захотел
погубить все надежды сохранить жизнь, нужную для осуществления этого обещания.
Сегодня люди короля были владыками на Западе
[12]
, где они вели
себя, как в завоёванной стране, и простой кавалерийский капитан играл роль
властелина жизни и смерти людей.
Блад и его товарищи по несчастью стояли под яблонями сада,
привязанные к стременам сёдел. По отрывистой команде корнета Дрэйка маленький
отряд направился в Бриджуотер. Страшное предположение Блада о том, что для
драгун эта часть Англии стала оккупированной вражеской страной, полностью
подтвердилось. Из дома послышался треск отдираемых досок, грохот
переворачиваемой мебели, крики и смех грубых людей, для которых охота за
повстанцами была лишь предлогом для грабежа и насилия. И в довершение всего,
сквозь этот дикий шум донёсся пронзительный крик женщины.
Бэйнс остановился и с выражением муки на пепельно-бледном
лице обернулся к дому. Но рывок верёвки, которой он был привязан к стремени,
свалил его с ног, и пленник беспомощно протащился по земле несколько ярдов,
прежде чем драгун остановил лошадь. Осыпая Бэйнса грубой бранью, солдат
несколько раз ударил его плоской стороной своей сабли.
В это чудесное и душистое июльское утро Блад шёл среди
яблоневых деревьев, склонившихся под тяжестью плодов, и думал, что человек, как
он давно уже подозревал, — это не венец природы, а её отвратительнейшее
создание, и только идиот мог избрать себе профессию целителя этих созданий,
которые заслуживали уничтожения.
Глава 3
Верховный судья
Только два месяца спустя — 19 сентября 1685
года, — если вы интересуетесь точной датой, Питер Блад предстал перед
судом по обвинению в государственной измене. Мы знаем, что он не был в ней
повинен, но можно не сомневаться в том, что ко времени предъявления ему
обвинения он полностью подготовился к такой измене. За два месяца, проведённых
в тюрьме в нечеловеческих условиях, трудно поддающихся описанию, Блад страстно
возненавидел короля Якова и всех его сторонников. Уже одно то, что Блад вообще
смог сохранить разум в такой обстановке, свидетельствует о наличии у него
большой силы духа. И всё же каким бы ужасным ни было положение этого совершенно
невинного человека, он мог ещё благодарить судьбу прежде всего за то, что его
вообще вызвали в суд, а затем за то, что суд состоялся именно 19 сентября,
а не раньше этой даты. Задержка, столь раздражавшая Блада, представляла для
него единственную возможность спастись от виселицы, хотя в то время он не
отдавал себе в этом отчёта.
Могло, разумеется, случиться и так, что он оказался бы среди
тех арестованных, которых на следующий же день после битвы вывели из
переполненной тюрьмы в Бриджуотере и по распоряжению жаждавшего крови
полковника Кирка повесили без суда на рыночной площади. Командир Танжерского
полка, безусловно, поступил бы так же и с остальными заключёнными, если бы не
вмешался епископ Мьюсский, положивший конец этим беззаконным казням.
Только за одну неделю, прошедшую после Седжмурской битвы,
Февершем и Кирк, не устраивая комедии суда, казнили свыше ста человек.
Победителям требовались жертвы для виселиц, воздвигнутых на юго-западе страны;
их ничуть не беспокоило, где и как были захвачены эти жертвы и сколько среди
них было невинных людей. Что, в конце концов, стоила жизнь какого-то олуха!
Палачи работали не покладая рук, орудуя верёвками, топорами и котлами с кипящей
смолой… Но я избавлю вас от описания деталей отвратительных зрелищ, ибо, в
конце концов, нас больше занимает судьба Питера Блада, нежели участь
повстанцев, обманутых Монмутом.
Блад дожил до того дня, когда его вместе с толпой других
несчастных, скованных попарно, погнали из Бриджуотера в Таунтон. Не способных
ходить заключённых, с гноящимися и незабинтованными ранами, солдаты
бесцеремонно бросили на переполненные телеги. Кое-кому посчастливилось умереть
в пути. Когда Блад, как врач, пытался получить разрешение оказать помощь
наиболее страдавшим, его сочли наглым и назойливым, пригрозив высечь плетьми.
Если он сейчас о чём-либо и сожалел, так только о том, что не участвовал в
восстании, организованном Монмутом. Это, конечно, было нелогично, но едва ли
следовало ожидать логического мышления от человека в его положении.
Весь кошмарный путь из Бриджуотера в Таунтон Блад прошёл в
кандалах плечом к плечу с тем самым Джереми Питтом, который в значительной
степени был причиной его несчастий. Молодой моряк всё время держался рядом с
Бладом. Июль, август и сентябрь они задыхались от жары и зловония в
переполненной тюрьме, а перед отправкой их в суд они вместе были скованы
кандалами.
Обрывки слухов и новостей понемножку просачивались сквозь
толстые стены тюрьмы из внешнего мира. Кое-какие слухи умышленно распространялись
среди заключённых — к их числу относился слух о казни Монмута, повергший в
глубочайшее уныние тех, кто переносил все мучения ради этого фальшивого
претендента на престол. Многие из заключённых отказывались верить этому слуху.
Они безосновательно утверждали, что вместо Монмута был казнён какой-то человек,
похожий на герцога, а сам герцог спасся, для того чтобы вновь явиться в ореоле
славы.
Блад отнёсся к этой выдумке с таким же глубоким
безразличием, с каким воспринял известие о подлинной смерти Монмута. Однако
одна позорная деталь не только задела Блада, но и укрепила его ненависть к
королю Якову. Король изъявил желание встретиться с Монмутом. Если он не имел
намерения помиловать мятежного герцога, то эта встреча могла преследовать
только самую низкую и подлую цель — насладиться зрелищем унижения Монмута.
Позднее заключённые узнали, что лорд Грей, фактически
возглавлявший восстание, купил себе полное прощение за сорок тысяч фунтов
стерлингов. Тут Питер Блад уже не мог не высказать вслух своего презрения к
королю Якову.
— Какая же низкая и грязная тварь сидит на троне! Если
бы мне было известно о нём столько, сколько я знаю сегодня, несомненно я дал бы
повод посадить меня в тюрьму гораздо раньше, — заявил он и тут же
спросил: — А как вы полагаете, где сейчас лорд Гилдой?
Питт, которому он задал этот вопрос, повернул к Бладу своё
лицо, утратившее за несколько месяцев пребывания в тюрьме почти весь морской
загар, и серыми округлившимися глазами вопросительно посмотрел на товарища по
заключению.
— Вы удивляетесь моему вопросу? — спросил
Блад. — В последний раз мы видели его светлость в Оглторпе. Меня,
естественно, интересует, где другие дворяне — истинные виновники
неудачного восстания. Полагаю, что история с Греем объясняет их отсутствие здесь,
в тюрьме. Все они люди богатые и, конечно, давно уж откупились от всяких
неприятностей. Виселицы ждут только тех несчастных, которые имели глупость
следовать за аристократами, а сами аристократы, конечно, свободны. Курьёзное и
поучительное заключение. Честное слово, насколько же ещё глупы люди!
