Ну что ж! Если она назвала его вором и пиратом, то он и
будет теперь вором и пиратом; будет таким же беспощадным и жестоким, как все
пираты. Он прекратит эту идиотскую борьбу с самим собой, он не желает больше
оставаться в двух мирах одновременно — быть пиратом и джентльменом. Она
ясно указала ему, к какому миру он принадлежит. И сейчас она получит
доказательства, что была права. Она у него на корабле, она в его власти, и он
сделает с ней всё, что ему вздумается.
Блад издевательски засмеялся.
Но тут же он оборвал свой смех, и из его горла вырвалось
нечто похожее на рыдание. Схватившись за голову, Блад обнаружил на лбу холодные
капли пота.
Лорд Джулиан, знавший женскую половину рода человеческого
несколько лучше капитана Блада, был занят в эту же ночь решением странной
загадки, которую не мог разрешить и корсар. Я подозреваю, что это занятие его
светлости было вызвано смутным чувством ревности. Поведение Арабеллы Бишоп в
тех испытаниях, которым они подверглись, заставило его наконец понять, что
девушка даже без врождённой грации и женственности всё же может быть ещё более
привлекательной. Его очень заинтересовали прежние отношения Арабеллы с
капитаном Бладом, и он чувствовал некоторое стеснение в груди и беспокойство,
толкавшее его сейчас быстрее разобраться в этом вопросе.
Бесцветные, сонные глаза его светлости отличались умением
замечать вещи, ускользавшие от внимания других людей, а ум у него, как я уже
упоминал, был довольно острым.
Лорд Уэйд проклинал себя за то, что до сих пор не замечал
многого или, по крайней мере, не присматривался ко всему более внимательно.
Сейчас же он старался сопоставить всё, что замечал раньше, с более свежими
наблюдениями, сделанными им в этот самый день.
Он, например, заметил, что корабль Блада носит имя мисс
Бишоп, и это, несомненно, было неспроста. Он заметил также странные детали
встречи капитана Блада с Арабеллой и те перемены, которые произошли с каждым из
них после этой встречи.
Почему она была так оскорбительно груба с капитаном? Вести
себя так по отношению к человеку, который её спас, было очень глупо, а его
светлость не считал Арабеллу глупой. И всё же, несмотря на её грубость,
несмотря на то что она была племянницей злейшего врага Блада, к ней и к лорду
Джулиану все относились исключительно внимательно. Каждому из них была дана
отдельная каюта и предоставлена возможность свободно передвигаться по всему
кораблю; обедали они за одним столом со шкипером Питтом и лейтенантом
Волверстоном, которые относились к ним с подчёркнутой вежливостью. И вместе с
тем было ясно, что сам Блад тщательно уклонялся от встречи с ними.
Лорд Джулиан, продолжая свои наблюдения, связывал воедино
разрозненные факты, внимательно перебирая в уме все наблюдения, какими он
располагал. Не придя к определённому выводу, он решил получить дополнительные
сведения у Арабеллы Бишоп за обеденным столом. Для этого нужно было подождать,
пока уйдут Питт и Волверстон. Уэйду не пришлось долго ждать дополнительных
сведений. Едва лишь Питт поднялся из-за стола и направился вслед за ушедшим
Волверстоном, как Арабелла Бишоп остановила его вопросом.
— Мистер Питт, — спросила она, — не были ли
вы среди тех, кто бежал с Барбадоса вместе с капитаном Бладом?
— Да, мисс. Я тоже был одним из рабов вашего дяди.
— А потом вы всё время плавали вместе с капитаном
Бладом?
— Да, мисс, я его бессменный штурман.
Арабелла кивнула головой. Она говорила очень сдержанно, но
его светлость всё же обратил внимание на её необычную бледность, хотя в этом не
было ничего удивительного, если учесть всё то, что ей пришлось недавно
пережить.
— Плавали ли вы когда-либо с французом, по имени
Каузак?
— Каузак? — Питт засмеялся, так как это имя
вызвало у него в памяти курьёзные воспоминания. — Да, он был с нами в
Маракайбо.
— А другой француз, по имени Левасёр? —
допытывалась она, и лорд Джулиан удивился, как она могла запомнить все эти
имена.
— Да, Каузак был лейтенантом на корабле Левасёра, пока
он не умер.
— Пока кто не умер?
— Да этот Левасёр. Он был убит года два назад на одном
из Виргинских островов.
Наступило короткое молчание, а затем Арабелла Бишоп ещё
более спокойным голосом спросила:
— А кто его убил?
Питт охотно, поскольку не видел необходимости скрывать
правду, продолжал отвечать, заинтригованный таким градом вопросов:
— Его убил капитан Блад.
— За что?
Питт замялся, полагая, что история о гнусностях Левасёра не
для девичьих ушей.
— Они поссорились, — коротко ответил он.
— Эта ссора произошла… из-за женщины? — неумолимо
продолжала Арабелла.
— Можно сказать, что так…
— А как звали эту женщину?
Питт удивлённо поднял брови, но всё же ответил:
— Мисс д'Ожерон, дочь губернатора Тортуги. Она бежала с
этим Левасёром… и… Блад вырвал её из его грязных лап. Левасёр был очень
скверный человек, мисс, и, поверьте мне, он получил от Питера Блада по
заслугам.
— Понимаю. И… всё же капитан Блад не женился на ней.
— Пока нет, — засмеялся Питт, зная полную
беспочвенность тортугских сплетен, в которых мадемуазель д'Ожерон называлась
будущей женой его капитана.
Арабелла Бишоп молча кивнула головой, и Джереми Питт,
обрадованный, что допрос наконец кончился, повернулся и хотел было уйти. Но, не
желая так заканчивать этот странный разговор, скорее похожий на допрос, он
остановился в дверях и поделился с гостями новостью:
— Может быть, вам будет приятно узнать, что капитан
изменил для вас курс корабля. Он намерен высадить вас на Ямайке, как можно
ближе к Порт-Ройялу. Мы уже сделали поворот, и, если ветер удержится, вы скоро
будете дома.
— Мы очень признательны капитану… — протянул его
светлость, заметив, что Арабелла не намеревается отвечать. Она сидела
нахмурившись, печально глядя перед собой.
— Да… вы можете быть ему признательны, — кивнул
Питт. — Капитан очень рискует. Вряд ли кто согласился бы так рисковать на
его месте. Но он уж всегда такой…
Питт вышел, оставив лорда Джулиана в задумчивости. Его
светлость с возрастающим беспокойством продолжал тщательно изучать лицо
Арабеллы, хотя бесцветные глаза его сохраняли всё то же сонливое выражение.
Наконец Арабелла перевела на него взгляд и сказала:
— Ваш Каузак, по-видимому, говорил правду.
— Я заметил, что вы это проверяли, — сказал лорд
Джулиан, — и ломаю себе голову, к чему вам это знать.
