— Вы опять меня не понимаете! — воскликнул лорд
Джулиан, подавляя своё возмущение. — Ваши люди также будут взяты на
королевскую службу.
— И вы полагаете, что они будут охотиться вместе со
мной за своими товарищами из «берегового братства»? Клянусь, лорд Джулиан, это
вы ничего не понимаете! Неужто в Англии не осталось даже и тени чести? Но не
будем об этом говорить. Поговорим о другом. Как вы могли думать, что я приму от
короля Якова офицерское звание? Мне не хочется даже пачкать вашим патентом свои
руки, хотя это руки вора и пирата. Вы слышали, как мисс Бишоп назвала меня
сегодня вором и пиратом, то есть презренным человеком, отщепенцем. А кто меня
сделал таким человеком? Кто сделал меня вором и пиратом?
— Если вы были бунтовщиком… — начал лорд Джулиан.
Но его перебил капитан Блад:
— Вы-то должны знать, что я не был бунтовщиком и вообще
не участвовал в восстании. Если бы это было так или если бы судьи просто
ошиблись, то их несправедливость по отношению ко мне я мог бы ещё простить, но
никакой ошибки не было. Меня осудили именно за то, что я сделал, не больше и,
не меньше. Этот кровавый вампир Джефрейс, будь он проклят, приговорил меня к
смерти, а достойный его хозяин Яков Стюарт превратил меня в раба. А за что? За
то, что я, выполняя свой профессиональный долг, из сострадания, не думая об
убеждениях или политике, пытался облегчить муки другого человека, позднее
осуждённого за измену. Вот всё моё преступление. Это легко проверить по
документам. И за это я был продан в рабство! Видели ли вы хотя бы во сне, что
значит быть рабом?..
Блад внезапно умолк, и было заметно, как он боролся с собой,
а затем устало засмеялся.
От этого смеха лёгкий холодок пробежал по спине лорда
Джулиана.
— Ну, хватит, — сказал капитан Блад. — Похоже
на то, что я пытаюсь защищать себя, а всем известно, что это не входит в мои
привычки. Признателен вам, лорд Джулиан, за ваши добрые намерения. Да, да!
Возможно, вы поймёте меня. Вы кажетесь мне человеком, способным меня понять.
Лорд Джулиан стоял не двигаясь. Он был глубоко взволнован
словами Блада и страстным взрывом его негодования. В нескольких коротких и
ясных выражениях Блад убедительно изложил причины своего озлобления и своей
ненависти, так же как и доводы в свою защиту и оправдание. Уэйд посмотрел на
энергичное, смелое лицо капитана, освещённое огромным кормовым фонарём, тяжело
вздохнул и медленно произнёс:
— Жаль, чертовски жаль! — И, движимый внезапным
хорошим чувством, протянул Бладу руку. — Надеюсь, вы всё же не будете
обижаться на меня, капитан Блад?
— Нет, милорд. Ведь я… вор и пират. — Он невесело
засмеялся и, не обратив внимания на протянутую руку, ушёл.
Лорд Джулиан постоял на месте, наблюдая за высокой фигурой,
медленно удалявшейся вдоль гакаборта. Затем, уныло покачав головой, он
направился в каюту.
В дверях коридора его светлость чуть не наткнулся на
Арабеллу Бишоп, идущую туда же, куда шёл и он. Уэйд следовал за нею, слишком
занятый мыслями о капитане Бладе, чтобы поинтересоваться, куда она могла
ходить.
В каюте он бросился в кресло и вспылил с необычайной для
него силой:
— Будь я проклят, если когда-либо встречал человека,
который мне так нравился бы! И тем не менее с ним ничего нельзя сделать.
— Да, я слышала всё, — призналась Арабелла слабым
голосом, склонив голову и не отрывая глаз от сложенных на коленях рук.
Он удивлённо взглянул на неё и, помолчав немного, сказал
задумчиво:
— Я вот о чём думаю… Не вы ли виновны в том, что
произошло с капитаном? Ваши слова гнетут его, он не может забыть их. Он
отказался пойти на королевскую службу и даже не захотел пожать мне руку. Ну что
можно сделать с таким человеком? Да, ему сопутствуют счастье, успех, удачи, а
жизнь он кончит на нок-рее. Сейчас же этот донкихотствующий болван из-за нас
подвергает себя смертельной опасности!
— Как? Почему? — взволнованно вскрикнула она.
— Как? Да разве вы забыли, что мы идём к Ямайке, где
находится штаб английского флота? Правда, этим флотом командует ваш дядя…
Арабелла, подняв голову, прервала его, и он заметил, что
дыхание её участилось, а широко раскрытые глаза тревожно взглянули на лорда
Джулиана.
— Боже мой! — воскликнула она. — Это не
поможет ему. Даже и не думайте об этом. В мире у него нет злейшего врага, чем
мой дядя. Он ничего не прощает. Я уверена, что только надежда схватить и
повесить капитана Блада заставила его оставить свои плантации на Барбадосе и
принять пост губернатора Ямайки. Капитан Блад этого, конечно, не знает… —
Она умолкла и беспомощно развела руками.
— Не думаю, чтобы Блад изменил своё решение, если бы
даже узнал об этом, — печально заметил лорд Джулиан. — Человека,
который мог простить такого врага, как дон Мигель, и так решительно отвергнуть
моё предложение, по обычным правилам судить нельзя. Он рыцарь до идиотизма.
— И всё же на протяжении этих трёх лет он был тем, кем
был, и сделал то, что сделал, — грустно сказала Арабелла без всякого
намёка на презрение.
Лорд Джулиан, как я полагаю, любил читать нравоучения и был
склонен к афоризмам.
— Жизнь чертовски сложная штука, — заключил он со
вздохом.
Глава 21
На службе у короля Якова
На следующий день рано утром Арабеллу Бишоп разбудили
пронзительные звуки горна и настойчивый звон судового колокола. Она лежала с
открытыми глазами, лениво посматривая на покрытую зыбью зелёную воду, бежавшую
мимо позолоченного иллюминатора. Постепенно до неё начал доходить шум, похожий
на суматоху: из кают-компании доносился топот ног, хриплые крики и оживлённая
возня. Нестройный шум означал нечто иное, нежели обычную судовую работу.
Охваченная смутной тревогой, Арабелла поднялась с постели и разбудила служанку.
Лорд Джулиан, разбуженный этим шумом, уже встал, торопливо
оделся и вышел из своей каюты. Он с удивлением увидел возвышающуюся над его
головой гору парусов. Они были подняты для того, чтобы поймать утренний бриз.
Впереди, справа и слева от «Арабеллы» простиралась безбрежная гладь океана,
сверкавшая золотом под лучами солнца, пламенеющий диск которого ещё только
наполовину вышел из-за горизонта.
На шкафуте, где ещё прошлой ночью всё было так мирно,
лихорадочно работали человек шестьдесят. У перил полуюта капитан Блад
ожесточённо спорил с одноглазым верзилой Волверстоном. Голова лейтенанта была
повязана красным бумажным платком, а расстёгнутая синяя рубаха открывала
дочерна загорелую грудь. Едва лишь показался лорд Джулиан, как они тут же
умолкли. Капитан Блад повернулся и поздоровался с ним.
— Я допустил очень большую ошибку, сэр, — сказал
Блад, обменявшись приветствиями. — Мне не следовало бы так близко
подходить к Ямайке ночью. Но я очень торопился высадить вас. Поднимитесь-ка
сюда, сэр.
