Поражённый лорд Джулиан уставился на Блада. Его длинное
холёное лицо было очень бледно.
— Боже мой! — прошептал он. — И вы… вы
говорите это мне!
— Я говорю вам это потому, что… Ах, чёрт возьми, ну,
чтобы заставить её понять, что вор и пират, которым она меня считает, всё ещё
сохранил кое-что от тех времён, когда он был джентльменом. Её счастье для меня
драгоценней всего на свете. Зная об этом, она сможет… с большей теплотой вспоминать
меня иногда, хотя бы только в своих молитвах. Это всё, милорд!
Лорд Джулиан долго смотрел на корсара, а потом молча
протянул ему руку. Блад также молча пожал её.
— Я не уверен, что вы правы, — сказал лорд
Джулиан. — Возможно, что из нас двоих вы являетесь для неё лучшим.
— Это только ваше мнение, милорд, а что касается
Арабеллы, сделайте так, чтобы я оказался прав. Прощайте!
Лорд Джулиан крепко пожал ему руку. Затем он спустился в
лодку и направился к берегу. Отплыв на некоторое расстояние, он помахал рукой
Бладу, который, облокотившись на фальшборт, — наблюдал за удаляющейся
шлюпкой.
Часом позже, пользуясь лёгким бризом, «Арабелла» вышла из
порта. Форт молчал. Ни один из кораблей ямайской эскадры не сделал и движения,
чтобы помешать её уходу. Лорд Джулиан хорошо выполнил поручение, и было ясно,
что он подкрепил его своими личными распоряжениями.
Глава 24
Война
Милях в пяти от Порт-Ройяла в открытом море, когда очертания
побережья Ямайки стали затягиваться дымкой, «Арабелла» легла в дрейф, и к её
борту был подтянут шлюп, который она тащила за кормой.
Капитан Блад проводил своего невольного гостя к верёвочному
трапу. Полковник Бишоп, пребывавший в течение нескольких часов в состоянии
смертельной тревоги, наконец вздохнул свободно. И по мере того как рассеивался
его страх, к нему возвращалась его ненависть к дерзкому корсару. Но держался он
осторожно. Если мысленно Бишоп и клялся не щадить по возвращении в Порт-Ройял
ни усилий, ни нервов, чтобы захватить Питера Блада и доставить его к месту
вечной стоянки на пирсе казней, то внешне он этого не показывал и старательно
прятал свои чувства.
Питер Блад не питал никаких иллюзий в отношении Бишопа, но
вёл себя с ним так только потому, что настоящим пиратом он не был и никогда не
хотел быть. В Карибском море вряд ли нашёлся бы такой корсар, который отказал
бы себе в удовольствии вздёрнуть мстительного и жестокого губернатора на
нок-рее. Однако Питер Блад, во-первых, не принадлежал к корсарам такого типа, а
во-вторых, он не мог забыть, что Бишоп был дядей Арабеллы.
Поэтому-то капитан и улыбнулся, глядя на пожелтевшее,
одутловатое лицо Бишопа с маленькими глазками, уставившимися на него с
нескрываемой враждебностью.
— Желаю вам счастливого пути, дорогой полковник! —
любезно сказал он на прощание, и, судя по его спокойному виду, никто не
догадался бы о сомнениях, раздиравших его сердце. — Вы второй раз
оказываете мне услугу в качестве заложника. Советую вам не делать этого в
третий раз. Пора уж понять, что я приношу вам несчастье, полковник!
Шкипер Джереми Питт, стоя рядом с Бладом, мрачно наблюдал за
отъездом губернатора. Позади них с суровыми и загорелыми лицами толпились дюжие
пираты, и только железная воля их капитана мешала им раздавить Бишопа, как
мерзкого клопа. Ещё в Порт-Ройяле узнали они об опасности, грозившей Питеру
Бладу, и хотя корсары, так же как и он, были рады развязаться с королевской
службой, их всё же глубоко возмутили обстоятельства, сделавшие эту развязку
неизбежной. Они поражались сдержанности своего капитана в отношении этого
мерзавца Бишопа. Губернатора со всех сторон встречали яростные взгляды пиратов,
и чувство самосохранения подсказывало ему, что любое необдуманное слово,
вырвавшееся у него, могло вызвать такой взрыв ненависти, от которой его не
спасла бы уже никакая сила. Поэтому, оставляя корабль, он, не говоря ни слова,
поспешно кивнул головой капитану и неуклюже спустился в шлюп.
Негры-гребцы, оттолкнувшись от красного корпуса «Арабеллы»,
согнулись над длинными вёслами и, подняв паруса, направились в Порт-Ройял,
рассчитывая добраться туда до наступления темноты. Грузный Бишоп, поджав
толстые губы и скорчившись, как варёный краб, понуро сидел на корме. Злоба и
жажда мщения овладели им сейчас с такой силой, что он забыл обо всём: и о своём
страхе и о том, что он чудом спасся от петли.
На молу в Порт-Ройяле, около низкой зубчатой стены, его
ожидали майор Мэллэрд и лорд Джулиан. С чувством огромного облегчения они
помогли ему выбраться из шлюпа.
Майор Мэллэрд сразу же начал с извинений.
— Рад вас видеть в добром здравии, сэр! — сказал
он. — Я должен бы потопить корабль Блада, но этому помешал ваш собственный
приказ, переданный мне лордом Джулианом. Его светлость заверила меня, что Блад
дал слово не причинять вам никакого вреда, если ему будет разрешено
беспрепятственно уйти. Признаюсь, я считал, что его светлость поступил
опрометчиво, полагаясь на слово презренного пирата…
— Он держит слово не хуже, чем другие, — прервал
красноречие майора его светлость.
Он произнёс эти слова с ледяным достоинством, которое весьма
умело напускал на себя. У его светлости к тому же было омерзительное
настроение. Сообщив министру иностранных дел о блестящем успехе своей миссии,
он был поставлен сейчас перед необходимостью послать дополнительное сообщение с
признанием, что успех этот оказался эфемерным. И так как губы майора Мэллэрда
кривились насмешкой над таким доверием к слову пирата, его светлость ещё более
резко добавил:
— Мои действия оправданы благополучным возвращением
полковника Бишопа. По сравнению с этим, сэр, ваше мнение не стоит и фартинга
[72]
. Вы должны отдавать себе отчёт в этом!
— О, как вам угодно, ваша светлость! — с иронией
процедил майор Мэллэрд. — Конечно, полковник вернулся живым и невредимым,
но вот там в море такой же живой и невредимый капитан Блад снова начнёт свои
пиратские разбои.
— Сейчас я не намерен обсуждать этот вопрос, майор
Мэллэрд.
— Ничего! Это долго не протянется! — зарычал
полковник, к которому наконец вернулся дар речи. — Я истрачу всё своё
состояние до последнего шиллинга, я не пожалею всех кораблей ямайской эскадры,
но не успокоюсь до тех пор, пока не поймаю этого мерзавца и не повешу ему на
шею пеньковый галстук! — От бешеной злобы он побагровел так, что у него на
лбу вздулись вены. Слегка отдышавшись, он обратился к майору: — Вы хорошо
сделали, выполнив указания лорда Джулиана! — И, похвалив Мэллэрда, он взял
Уэйда за руку: — Пойдёмте, милорд. Нам нужно всё это обсудить.
Они направились к дому, где с большим беспокойством их ждала
Арабелла. Увидев дядю, она почувствовала огромное облегчение не только за него,
но также и за капитана Блада.
