Состряпав вполне удобоваримое блюдо из правды и выдумки и
добавив ещё один подвиг к приключениям Питера Блада, Волверстон
поинтересовался, что сейчас делает капитан. Ему ответили, что он сидит на своём
корабле, и Волверстон отправился туда, чтобы, по его выражению, отрапортовать о
своём благополучном прибытии.
Он нашёл Питера Блада одного, мертвецки пьяного, в большой
каюте «Арабеллы». В таком состоянии никто и никогда ещё не видел Блада. Узнав
Волверстона, он рассмеялся, и хотя этот смех был идиотским, в нём звучала
ирония.
— А, старый волк! — сказал он, пытаясь
подняться. — Наконец-то ты сюда добрался! Ну, что ты собираешься делать со
своим капитаном, а? — И он мешком опустился в кресло.
Волверстон мрачно взглянул на него. Многое пришлось повидать
ему на своём веку, и вряд ли что-либо могло уже тронуть сердце старого волка,
но вид пьяного капитана Блада сильно потряс его. Чтобы выразить своё горе,
Волверстон длинно и сочно выругался, так как иначе никогда и не выражал своих
чувств, а потом подошёл к столу и уселся в кресло против капитана:
— Чёрт тебя подери, Питер, может быть, ты объяснишь
мне, что это такое?
— Ром, — ответил капитан Блад, — ямайский
ром. — Он подвинул бутылку и стакан к Волверстону, но тот даже не взглянул
на них.
— Я спрашиваю, что с тобой? Что тебя мучает? —
спросил он.
— Ром, — снова ответил капитан, криво
улыбаясь. — Ну, просто ром. Вот видишь, я отвечаю на все… твои… вопросы. А
почему ты не… отвечаешь на мои? Что… ты… думаешь делать со мной? А?
— Я уже всё сделал, — ответил Волверстон. —
Слава богу, что у тебя хватило ума держать язык за зубами. Достаточно ли ты ещё
трезв, чтобы понимать меня?
— И пьяный… и трезвый… я всегда тебя понимаю.
— Тогда слушай. — И Волверстон передал ему
придуманную им басню об обстоятельствах, связанных с пребыванием Питера Блада в
Порт-Ройяле.
Капитан с трудом заставил себя слушать его историю.
— А мне всё равно, что ты выдумал, — сказал он
Волверстону, когда тот закончил. — Спасибо тебе, старый волк… спасибо,
старина… Всё это… неважно. Чего ты беспокоишься? Я уже не пират и никогда им не
буду! Кончено! — Он ударил кулаком по столу, а глаза его яростно блеснули.
— Я приду к тебе опять, и мы с тобой потолкуем, когда у
тебя в башке останется поменьше рома, — поднимаясь, сказал Волверстон. —
Пока же запомни твёрдо мой рассказ о тебе и не вздумай опровергать мои слова.
Не хватало ещё, чтобы меня обозвали брехуном! Все они, и даже те, кто отплыл со
мной из Порт-Ройяла, верят мне, понимаешь? Я заставил их поверить. А если они
узнают, что ты действительно согласился принять королевский патент и решил
пойти по пути Моргана, то…
— Они устроят мне преисподнюю, — сказал
капитан, — и это как раз то, чего я стою!
— Ну, я вижу, ты совсем раскис, — проворчал
Волверстон. — Завтра мы поговорим опять.
Этот разговор состоялся, но толку из него почти не вышло. С
таким же результатом они разговаривали несколько раз в течение всего периода
дождей, начавшихся в ночь после возвращения Волверстона. Старый волк сообразил,
что капитан болеет вовсе не от рома. Ром был только следствием, но не причиной.
Сердце Блада разъедала язва, и Волверстон хорошо знал природу этой язвы. Он
проклинал все юбки на свете и ждал, чтобы болезнь прошла, как проходит всё в
нашем мире.
Но болезнь оказалась затяжной. Если Блад не играл в кости
или не пьянствовал в тавернах Тортуги в такой компании, которой ещё недавно
избегал, как чумы, то сидел в одиночестве у себя в каюте на «Арабелле». Его
друзья из губернаторского дома всячески пытались развлечь его. Особенно
огорчена была мадемуазель д'Ожерон. Она почти ежедневно приглашала его к ним в
дом, но Блад очень редко принимал её приглашение.
Позднее, по мере приближения конца дождливого сезона, к нему
стали обращаться его капитаны с проектами различных выгодных набегов на
испанские поселения. Но ко всем предложениям он относился равнодушно. Вначале
это вызывало недоумение, а когда установилась хорошая погода, недоумение
перешло в раздражение.
В один из солнечных дней в каюту Блада вломился
Кристиан — командир «Клото» — и с бранью потребовал, чтобы ему
сказали, что он должен делать.
— Знаешь что, пошёл ты к чёрту, — равнодушно
ответил Блад, даже не выслушав его.
Взбешённый Кристиан ушёл. А утром следующего дня его корабль
снялся с якоря и ушёл. Так был показан пример дезертирства, и вскоре от
повторения этого примера не могли удержать своих корсаров даже преданные Бладу
капитаны других кораблей. Но они не осмеливались пускаться в крупные операции,
ограничиваясь мелкими налётами на одиночные суда.
Иногда Блад задавал себе вопрос, зачем он вернулся на остров
Тортуга. Непрестанно думая об Арабелле, назвавшей его вором и пиратом, он
поклялся себе, что корсарством заниматься больше не будет. Зачем же тогда он
торчит здесь? И на этот вопрос он отвечал себе другим вопросом: ну, а куда же
он может уехать?
У всех на глазах Блад терял интерес и вкус к жизни. Раньше
он одевался почти щегольски и очень заботился о своей внешности, а сейчас на
его щеках и подбородке, прежде всегда чисто выбритых, торчала чёрная щетина.
Энергичное и загорелое лицо приняло нездоровый, желтоватый оттенок, а недавно
ещё живые синие глаза потускнели и стали безжизненными.
Только Волверстон, который знал о подлинных причинах этого
печального перерождения Блада, рискнул однажды — и только однажды —
поговорить с Бладом откровенно.
— Будет ли когда-нибудь этому конец, Питер? —
проворчал старый верзила. — Долго ли ты ещё будешь пьянствовать из-за этой
хорошенькой дуры из Порт-Ройяла? Ведь она же не обращает на тебя никакого
внимания! Гром и молния! Да если тебе нужна эта девчонка, так почему ты, чума
тебя задави, не отправишься туда и не возьмёшь её?
Блад исподлобья взглянул на Волверстона, и в тускло-синих
глазах его блеснул огонёк… Но Волверстон, не обращая на это внимания,
продолжал:
— Ей-богу, можно волочиться за девушкой, если из этого
выйдет какой-то толк. Но я лучше сдохну, чем стану отравлять себя ромом из-за
какой-то юбки. Это не в моём духе. Почему тебе не напасть на Порт-Ройял, если
другие дела тебя не интересуют? Ты, конечно, можешь сказать, что это английский
город и тому подобное. Но в этом городе распоряжается Бишоп, и среди наших
ребят найдётся немало головорезов, которые согласятся пойти с тобой хоть в ад,
лишь бы схватить этого мерзавца за глотку. Я уверен в успехе этого предприятия.
Нам нужно только дождаться дня, когда из Порт-Ройяла уйдёт ямайская эскадра. В
городе найдётся немало добра, чтобы вознаградить наших молодцов, а ты получишь
свою девчонку. Хочешь, я выясню настроение, поговорю с нашими людьми…
