К счастью, не прошло и нескольких минут, как дверь распахнулась и в комнату ввалился молодой крепкий конюх с длинной палкой в одной руке и пеньковым мешком в другой. Заранее зная, чего ожидать, а потому изо всех сил сдерживая дыхание, он с любопытством осмотрелся.
– Вот что, любезный, поймай-ка скунса и унеси отсюда, – распорядился Ричард. – Только постарайся не испугать, а не то он повторит атаку. Понимаешь?
Конюх коротко кивнул. Ничуть не удивившись странной просьбе, он прошел по ковру и, завидев зверя, остановился как вкопанный.
– Да это же старина Чарли! Как только Гарри рассказал, что произошло, я сразу понял, что это он и есть.
– Вы знакомы? – удивленно осведомился Ричард.
– Еще бы! В наших краях таких красавцев встретишь нечасто, – с откровенной симпатией пояснил конюх. – Чарли живет у мистера Холлингсуорта.
– В качестве домашнего любимца? – недоверчиво уточнила мисс Харди.
Конюх смерил молодую особу внимательным взглядом и пожал плечами:
– Наверное. Ему устроили специальный загон с деревянным домиком и несколькими кустами. Странно только, что Чарли оказался здесь. Ни разу не слышал, чтобы он пытался убежать. Это совсем на него не похоже.
– Думаю, ему помогли, – сухо предположил Ричард.
– Сейчас поймаю, – уверенно пообещал конюх. – Только стойте спокойно, не двигайтесь.
Парень не обманул. Ему удалось осторожно подойти к испуганному скунсу сбоку, молниеносным движением накинуть на него мешок, а потом без особого труда взять на руки. Из свертка доносилось слабое повизгивание, однако теперь уже ничто не мешало вынести зверя из комнаты.
Напряжение в кабинете мгновенно спало, и Ричард даже позволил себе улыбнуться. Обменялся выразительными взглядами с мисс Харди и повернулся к Диксону.
Глаза гостя метали молнии, губы оставались решительно сжатыми, и весь его вид свидетельствовал о крайней степени гнева. Оказывается, неприятности еще не закончились.
Следующие пятнадцать минут ушли на попытки успокоить оскорбленного мистера Диксона. Когда же это наконец удалось, Харпер почувствовал, что сам готов взорваться.
Распространяя вокруг себя зловоние и пылая праведным негодованием, он ворвался в классную комнату, немало напугав Эдварда, Джеймса, а заодно и учителя.
– Оставьте нас, – коротко приказал он мистеру Джонсону, но тот не пожелал подчиниться.
– Мистер Харпер, я как раз объяснял мальчикам…
– Оставьте нас! – повторил хозяин не терпящим возражений тоном.
Наставник направился к выходу, но через пару шагов остановился и зажал нос. «Черт подери, наверное, я жутко воняю», – подумал Ричард. Выражение такого же глубокого отвращения он только что заметил на лицах встреченных в коридоре слуг.
– Подожду за дверью, – с трудом произнес мистер Джонсон.
Ричард посмотрел на пасынков. Джеймс побледнел и испуганно замер, а лицо Эдварда потемнело от упрямого сознания собственной правоты.
– На этот раз вы зашли слишком далеко. – Ричард без обиняков приступил к делу. – Затея скорее всего будет стоить мне выгодного контракта и огромных денег. Животное, которое вы запустили в кабинет, прервало важную встречу, напало на делового партнера и испортило кабинет отвратительным запахом. В результате понесет ущерб вся наша семья.
– Это шутка, – промямлил Джеймс и побледнел еще больше. – Мы не хотели причинить вред.
– Вам обоим необходим хороший урок обращения с дикими животными, – вынес Ричард суровый приговор, – и я учту это при выборе наказания. Но для начала вам будет полезно потрудиться в конюшне на уборке навоза – до тех пор, пока не заработаете на новый костюм для мистера Диксона. Взамен испорченного. Далее. До конца следующей недели вам строжайше запрещается участвовать в праздничных развлечениях, да и от десертов и сладостей придется отказаться.
– Но ведь через неделю Рождество! – жалобно захныкал Джеймс.
– Об этом следовало вспомнить несколько раньше, прежде чем запускать в кабинет скунса, – непреклонно парировал Ричард. – Вам предстоит немедленно написать три письма с извинениями: одно мисс Харди, второе мистеру Диксону и третье – мистеру Холлингсуорту, у которого, очевидно, вы утащили зверя. Письма отнесете сами, сегодня же, а заодно лично выразите раскаяние и сожаление. Понятно?
Джеймс поерзал на стуле и кивнул, однако старший из братьев лишь упрямо задрал подбородок.
– Эдвард! – Голос прозвучал строгим предупреждением. Взгляды встретились, и через несколько секунд на лице Эдварда отразилось чувство, отдаленно напоминающее смирение.
– Понятно, – мрачно подтвердил он.
Ричард в последний раз взглянул на пасынков и, опасаясь, что ярость все-таки вырвется на свободу, рывком открыл дверь. Учитель отшатнулся с виноватым видом: он явно подслушивал.
– Слышали, что я им приказал? – спросил хозяин.
– Да, мистер Харпер.
– Проследите, чтобы все было выполнено.
Ричард пошел вниз и встретил поднимавшуюся по лестнице Джульетту.
– Ричард, что происходит? Весь дом гудит от возбуждения, а сплетни ходят самые невероятные. – Она растерянно замерла и зажала нос. – О Господи! Что это за ужасный запах?
Ричард проглотил резкий ответ и ограничился лаконичной рекомендацией:
– Спроси своих сыновей.
Ни на миг не остановившись, он пошел дальше.
Глава 16
В полном недоумении и в расстроенных чувствах Джульетта вошла в классную комнату. Эдвард и Джеймс сидели за партами и что-то прилежно писали. Учитель стоял рядом с серьезным выражением лица.
– Кажется, произошло какое-то неприятное событие, – обратилась к нему миссис Харпер. – Будьте добры, объясните, в чем дело.
Мистер Джонсон нахмурился.
– Думаю, будет лучше, если молодые люди сами обо всем расскажут.
Джеймс виновато взглянул на мать, издал невнятный звук и снова опустил голову, продолжая писать. Эдвард, напротив, тут же бросил перо и посмотрел с открытым вызовом. Джульетте стало не по себе.
– Что случилось? – тихо спросила она.
Мальчик бесстрастно изложил ход событий, причем умудрился повернуть дело так, словно неприятность приключилась по вине мистера Харпера. Достижение само по себе блестящее, если учесть, что именно Ричард и оказался главной жертвой, а мистер Диксон и мисс Харди разделили испытание с хозяином дома.
– И где же теперь этот несчастный скунс? – уточнила Джульетта, пытаясь добраться до истины.
Джеймс посмотрел широко открытыми печальными глазами, а Эдвард задумчиво нахмурился.
– Не знаю.
Терпение подходило к концу.
