Когда они только поженились, она отчаянно молилась о ребенке, и он всегда считал, что из нее выйдет прекрасная мать. Однако после четырех лет брака Софи так и не понесла, и они сдались, были почти уверены, что она бесплодна. Однако каким-то чудом Софи забеременела до того, как он уехал на войну. Да, это действительно чудо…
Он стал думать о прелестной малышке в детской. В ее жилах – его кровь. И она просто прелестна – с личиком сердечком, умными голубыми глазками и светлыми волосами. Малышка смотрела на него так, словно не замечала ужасного шрама у него на лице. Это очень его обрадовало, безмерно обрадовало…
Увы, он семь лет был лишен радости отцовства, которого так долго жаждал. Но возможно, Софи научит его быть настоящим отцом их дочери. Да, возможно… Если только он сумеет перекинуть мост через пропасть между ними. К сожалению, сейчас такие перспективы казались нереальными.
Глядя на Тристана, не сводившего с Софи глаз, Гарет с громким звяканьем отложил вилку и снова глотнул вина. Он будет держаться за Софи, даже если та возненавидит его. Она принадлежит ему – как титул и земли. Он слишком долго жил без всего того, что принадлежало ему по праву. Но он все вернет, черт подери! И не выпустит из рук.
Гарет уставился на свой бокал. Свет свечей отражался от хрусталя и танцевал в светлой жидкости. О, дьявол, как же ему хотелось, чтобы Софи смотрела на него так, как раньше. Хотелось, чтобы ее зеленовато-карие глаза лучились любовью… И любовь Софи стоила того, чтобы за нее бороться.
Тут рядом с ним материализовалась чья-то фигура, и Гарет не сразу сообразил, что это слуга, предлагавший ему какое-то блюдо. Отогнав слугу взмахом руки, Гарет заставил себя расслабиться. Он до сих пор не привык к тому, что прислуга здесь разгуливала по всему дому. Его воспоминания о слугах были весьма смутными, и эти люди ужасно его раздражали.
Допив наконец вино, Гарет отставил бокал и объявил:
– А теперь будем пить портвейн в кабинете.
Все молча уставились на него, а он спросил:
– Ты присоединишься к нам, Софи?
Тут он вдруг вспомнил, что леди не пьют портвейн вместе с джентльменами, но ему было все равно.
Софи чуть наклонила голову:
– Да, разумеется, ваша светлость.
Гарет оторвал от нее взгляд, ошеломленный очередным воспоминанием: Софи шепчет нежные слова ему на ухо и прикладывает какую-то мазь к его спине после того, как отец избил его ремнем за какую-то провинность.
Гарет со вздохом закрыл глаза. Каждый раз при виде Софи его одолевали воспоминания. Он вспомнил, как она гналась за ним и за Тристаном по лугу в Карлтон-Хаусе. И вспомнил, как они столкнулись носами, когда впервые неумело поцеловались. Вспомнил и то, как впервые овладел ею… Вспомнил даже, как она ахнула в этот момент.
Боже, как много у них было страстных ночей!.. Теперь-то он вспомнил, каково это – спать с Софи. В ней было столько пылкой чувственности! Такого он не находил ни в одной из тех женщин, которых познал до нее.
Теперь он понял, почему ничего не испытывал к тем женщинам, с которыми спал в Бельгии. Даже к Жоэль, на которой собирался жениться. Сам того не зная, он изменял Софи. Хотя она была той единственной, с которой он когда-то намеревался прожить всю жизнь. И теперь оказалось, что они оба нарушили супружеские обеты, хотя и не по своей воле.
Тяжко вздохнув, Гарет поднялся из-за стола. Остальные последовали его примеру. Он успел заметить настороженные взгляды, которыми обменялись Тристан с Софи. И их безмолвное взаимопонимание пронзило его сердце ревностью. Ему пришлось сжать кулаки, чтобы не было заметно, как дрожат руки. Когда-то они с Софи так же хорошо понимали друг друга!
Все вышли из столовой и проследовали в кабинет. Гарет же вдруг подумал, что их шествие очень напоминало похоронную процессию.
Пока он обедал, кто-то успел зажечь в кабинете высокие лампы по углам и подбросить дров в камин. Теперь огонь весело потрескивал за медной решеткой. А зеленые бархатные занавеси были плотно задернуты.
Гарет уселся в кожаное кресло за письменным столом. Тристан с угрюмым видом устроился в кресле с обивкой из бархата цвета мяты. Какой-то слуга тут же притащил поднос с бокалами портвейна и кларета, и Гарет взял бокал с темно-красной жидкостью. Фиск, пододвинув к огню стул, уселся с бокалом кларета, а Софи опустилась в мягкое кресло с вышитыми на подлокотниках розами.
И тут Гарет вдруг вспомнил, что когда-то они с Софи любили друг друга именно здесь, в этом кресле с розами.
Гарет помотал головой, отгоняя неуместные воспоминания. Они терзали его, и одновременно он жаждал их, как нищий – золота.
Упершись ладонями в столешницу, Гарет поднял голову и тут же встретил недобрый взгляд Тристана. Присутствие этого человека угрожало всему! Он, Гарет, не сможет вернуться к своей прежней жизни, пока Тристан будет твердить, что любит Софи и что она принадлежит ему. Ох, как жаль, что он не спустил курок, когда целился в него. Но Гарет сознавал, что не смог бы этого сделать. Да, он способен убить – и убивал. Но он не мог расправиться с человеком, которого некогда любил как брата.
И все же этот человек предал его самым подлым образом. Сегодня Энсли подтвердил, что Тристан в своей алчности украл его титул, деньги и земли и управлял ими крайне небрежно. И, что хуже всего, он украл любовь Софи.
Он, Гарет, никогда не простит его. Хотя не сможет и прикончить. Ему просто хотелось, чтобы этого человека не было в его жизни.
– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда, Уэстклиф, – проворчал он.
Тристан едва заметно кивнул:
– Да, разумеется.
Софи тихо ахнула, но Гарет проигнорировал ее; он не мог смотреть на нее сейчас – воспоминания вновь нахлынули бы на него. Да, сейчас было гораздо безопаснее смотреть на Тристана.
– Возьмешь с собой свое дитя, но оставишь мое, – продолжал Гарет.
Софи снова ахнула. А Тристан взглянул на него вопросительно.
– И мою жену ты не возьмешь с собой, – добавил Гарет.
– Я не покину этот дом без Софи и Миранды, – заявил Тристан.
Тут Фиск встал и шагнул к столу, чтобы успокоить друга. Гарет тотчас расслабился, радуясь, что Фиск возьмет дело в свои руки. Он знал: у приятеля это лучше получится.
– Ваша светлость, это очень простое дело, которое придется решать в суде, – проговорил Фиск, обращаясь к Тристану.
– Прекрасно. Софи моя по закону.
– А Миранда? – прошептала Софи, ошеломленная мыслью о возможной разлуке с дочерью.
Фиск повернулся к ней и пояснил:
– Ваша светлость, сегодня мы были у мистера Энсли, и мы все выяснили. Закон на нашей стороне. Да, Кол… – Он взглянул на Гарета. – Будет лучше, если лорд Уэстклиф останется здесь, пока все не уладится.
Гарет нахмурился; он не был уверен в правильности подобного решения. Но с другой стороны, если Тристан останется в доме, он сможет следить за ним и постарается сделать так, чтобы тот не разрушил его планы. Да, возможно, Фиск прав. Вот только… Он не сможет удержаться от насилия, если снова увидит, как Тристан прикасается к Софи.
