– Николай, я думаю, Злата должна проходить практику на территории городка, – не обращая внимания на изумление советников, заговорил Макс. – Скажем, на контрольно-пропускном пункте возле центральных ворот клана. Она не подчиняется приказам и может поставить под угрозу не только свою жизнь, но жизнь всей группы, – заметив удивление на лице Николая, пояснил он.
От такой несправедливости я задохнулась. А когда прошел первый шок, от злости стиснула зубы и задержала дыхание, чтобы не взорваться возмущенной тирадой. Удержало лишь присутствие советников и Фомина. Со своим беспокойством обо мне Макс перешел все границы! Вцепившись в сиденье стула руками, я уставилась на каменную столешницу стола. По горящим ушам и шее определила, что покрылась красными пятнами, как хамелеон. Я должна сидеть на проходной и пропускать машины?
– О каком неподчинении приказу идет речь? – немедленно заинтересовался Фомин.
От злости на Макса хотелось завизжать. Вот оно что! Представление разыграно не только для главы клана, а для директора академии. Юрий Петрович точно не оставит такой случай без внимания. Поговорил о моем неповиновении, называется!
– Не дождавшись Хранителей, она бросилась в подземелья за Елизаром, хотя он велел оставаться наверху, – опередив Макса и осмелев, невозмутимо заявила Елена. Но что еще можно было ожидать от Размаевой?
– При столкновении с вампирами я приказал Злате уходить, но она ослушалась, – добавил Фадеев.
Николай молча наблюдал за происходящим. По лицу определить, о чем он думает, невозможно. А вот Илья едва скрывает улыбку. О моих прошлых войнах с Максом он осведомлен хорошо. Очевидно, гадает, когда я взорвусь и как обзову Фадеева. Только цирк из совета я устраивать не собираюсь. И так отличилась. На ум пришла запись из личного дела: «Может не подчиниться приказу». Месяц назад я возмущалась этому. Думала, мне такое даже в голову не придет. Но, как оказалось, Фомин, занесший эту запись в мое личное дело, знает меня лучше, чем я сама. Вздохнув, посмотрела на Юрия Петровича, с беспокойством ожидая его вердикта.
– Обычно за это полагается выговор с внесением в личное дело, – спокойно заметил Фомин. – Но учитывая обстоятельства и возможность опасности, которая могла угрожать наставнику, а также желание помочь, выговора не будет. Но и без внимания этот инцидент оставить нельзя! – Я мысленно закатила глаза. Кто бы сомневался! – Елизар, вы старший в группе и вправе назначить наказание самостоятельно или отменить его, – скрестив руки, провозгласил директор.
Вскинув голову, я умоляюще посмотрела на Тагашева.
– Две недели патрулей на центральных воротах клана! – проигнорировав меня, согласился он с Максом. Ни один мускул не дрогнул на красивом лице.
Две недели? Две недели я буду немым истуканом сидеть за пультами и открывать ворота? Но ведь это вся практика! Возникло чувство, что парни ополчились против меня. Медленно опустив голову, я успела заметить злорадный взгляд Елены. «Спорить с Елизаром? – глотая подступившие к горлу слезы, подумала я. – Но ведь это бесполезно!» Тагашев и Фадеев не сговаривались, но любыми способами решили избавить меня от патрулей. Конечно, можно поговорить с Николаем наедине, но что-то подсказывало, что он полностью согласен с парнями. Не признается, но, скорее всего, очень доволен Максом, и единственное, что я могу сделать, – подчиниться.
– Да, наставник, – едва слышно молвила я.
– Этот вопрос решен, – спокойно сказал Николай. – Злата, – обратился он ко мне, – были ли у тебя видения после нападения? Проявляла ли себя девушка-вампир?
Лиц присутствующих я не видела, но и так поняла, что все внимательно смотрят на меня.
– Прошлой ночью она втянула меня в сон-видение, – сдавленно ответила я. – Но ничего не показала. Ей нужны были только воспоминания.
Послышался тяжелый вздох Вязина.
– Если что-то появится, ты должна рассказать об этом незамедлительно, – предупредил он.
Я устало кивнула.
– На сегодня это все, – закончил совет Николай.
Не дожидаясь парней, я медленно поднялась со стула и побрела к выходу, но выйти первой не получилось. Дверь заблокирована. Очевидно, выбраться отсюда можно так же, как и войти. Я из-под ресниц наблюдала, как Илья трансформировался и вновь зарычал. Наградив Фадеева уничижительным взглядом, я поспешила за Ильей в библиотеку, а затем и в холл академии.
– Я отвезу тебя домой. – Макс поравнялся со мной и распахнул входную дверь, пропуская меня, а затем и Николая вперед.
По заискивающему тону я поняла, что парень занервничал. Боится ссоры со мной и тем не менее нажаловался. И где? На совете! Обида захлестнула с новой силой.
– Я поеду с Николаем, – сухо проронила я. – Ты ведь подбросишь? – обратилась я к Вязину.
– Конечно, малышка. – Глава клана обхватил меня за плечи и ненадолго прижал к себе.
– До встречи на тренировке, маленькая дикая кошка, – попрощался Елизар.
Едва скрывая улыбку и забавляясь моей злостью, он сбежал по ступеням и направился к стоянке. Ужасно захотелось запустить ему в спину снежок. Я, наверное, сделала бы это, даже несмотря на присутствие Николая, но мое внимание отвлек Макс. Он потянулся, чтобы взять меня за руку, но я уклонилась.
– Не прикасайся ко мне! – зашипела я, желая влепить Максу затрещину и разразиться скандалом, лишь бы унять бушующее во мне негодование на всех парней вместе взятых.
Кусая губу, Фадеев разглядывал меня, затем попрощался с Николаем и, резко развернувшись, скрылся в темноте.
– Ты несправедлива к нему. Макс всего лишь беспокоится. К тому же наказание заслуженно, – усмехнулся Вязин, открывая заднюю дверцу седана.
Я промолчала, но по тону Николая убедилась, что парни его весьма порадовали. Они обращаются со мной, как с непослушным ребенком! Забравшись на заднее сиденье, я отодвинулась, тем самым предлагая Вязину сесть рядом со мной. Илья завел двигатель и медленно вырулил к воротам академии.
Коттеджи Верви, скрытые живыми заснеженными изгородями, бежали за окном. Огни потушены, и лишь маленькие фонари возле входов разбрасывают тусклый свет и удлиняют чернильно-синие тени, а стройные пирамиды можжевельника кажутся привидениями, накрытыми простынями. Через десять минут я начала успокаиваться: злость постепенно ушла, уступив место грусти. Глубоко вздохнув, я повернулась к Николаю:
– В хранилище висела картина. На ней изображен потусторонний мир верлафов?
Зачем спросила, сама не знаю. Возможно, настроение было подавленным, а может, повлияло мысленное сравнение стройных пирамид можжевельника с жителями потустороннего мира.
– Сюжетом к картине послужил миф, – задумчиво ответил Николай. – Однажды девушка-верлаф потеряла семью. Решив, что она бессмертна, а значит, всесильна, проникла в царство мертвых, чтобы вернуть их, но призраки не отпустили ее и она погибла.
– Любой из нас ради близких готов на многое, – тихо промолвила я, подумав, что за Елизаром бросилась именно поэтому.
