– Елизар – всего лишь наставник, – упрямо повторила я. – Хотела убедиться, что ничего не произошло.
– Хорошо, пусть наставник, – не стал спорить Николай. – Но опасность ему будет угрожать всегда. Нельзя каждый раз бежать за ним, Злата! А учитывая все вышесказанное – тем более! Может, правда тебя замуж за Макса выдать? – прищурился Вязин. – Парочка симпатичных малышей сделают меня дедом, а ты перестанешь скакать за Елизаром и начнешь задумываться о безопасности.
Мое лицо вытянулось. Сглотнув застрявшую в горле слюну, я недоверчиво уставилась на Николая. Подозреваю, что в этот момент я походила на перепуганную сову, потому что, не выдержав, глава клана рассмеялся.
– Я пошутил. Хотя знаю, что Макс ради тебя готов на все.
– Ну и шуточки! – возмутилась я. – А о Максе я и сама знаю, – поубавив пыл, вздохнула я.
Николай припарковал машину, вышел и вновь подхватил меня на руки. Автомобильные коврики после моего пребывания в авто, как и плащ Николая, требовали основательной чистки. Да и наш вид оставлял желать лучшего. Возможно, поэтому Ирина едва не свалилась в обморок, когда увидела нас на пороге. На лице мамы читались многочисленные вопросы.
– Я все объясню. – Вязин поставил меня на пол. – Марш в ванную – и отдыхать, Злата! Приключений с тебя предостаточно! – Обхватив меня за талию, он прижал к себе и, чмокнув в щеку, улыбнулся. – Кстати, Елизар был сегодня прав, когда говорил о тебе и твоей силе. Даже не думай переживать или бояться. Ты меня поняла? – В серо-голубых глазах проскользнуло что-то странное.
– Угу, – отозвалась я. – Способности пугают, но избавиться от них я не могу. А значит, придется жить с этим, – пошутила я.
Попрощавшись с Николаем, я поднялась наверх, чувствуя, что пальцы на ногах в тепле начали покалывать. Наверное, в котловане я все же сильно замерзла. К счастью, о простуде думать не нужно. После принятой ванны, ликвидации последствий собственного вторжения в дом, оставившего грязные следы, и вкусного обеда, приготовленного Ириной, я отправилась в мастерскую: лежать без дела не хотелось. Живописный станок, холст и запах масляных красок заставили отвлечься от мыслей до самого вечера.
Вымыв руки, я вернулась в свою комнату, где новая дверь в ванную сияла лакированной поверхностью. Скорее всего, замена произошла, пока я торчала в мастерской. Не сомневаюсь, что Николай распорядился. Но больше всего удивили новенькая лед-панель на стене и маленькая коробочка в кресле. Я выдохнула. Телевизор раза в два больше прежнего! Конечно, вряд ли Елизар заходил сам. Наверное, попросил купить, привезти и повесить кого-то из Хранителей. Мама, понятно, в курсе, но отрывать меня от живописи не стала. На коробке – обычный лист, вырванный из блокнота. Записка? Пальцы торопливо схватили и развернули листочек. Идеальный каллиграфический почерк и всего несколько слов. «Небольшая компенсация за мое варварское пребывание в твоей комнате. Елизар». Развернув коробочку, я вытащила новую модель айфона в пластиковом чехле. Надо же, заряжен, а в телефонной книге уже забит его номер, но вместо фотографии – веселый смайлик. Не сомневаюсь, что и о счете позаботился. Я мгновенно набрала номер Тагашева. Ответили сразу.
– Компенсация великовата, – с ходу сообщила я.
– Тебе не понравилось? – спросил чарующий голос, от звуков которого по позвоночнику мгновенно пробежала дрожь.
Завалившись на кровать, я скрестила ноги и прижала трубку к уху плотнее.
– Очень понравилось, но вообще-то это дорого. А телефон я тебе верну.
На том конце раздался недовольный вздох. Я даже представила, как Елизар нахмурился.
– Мне будет приятно, если ты его примешь. Это просто подарок, Злата. К тому же я знаю, что свой ты потеряла. Когда мы тебя искали, пытались позвонить, – пояснил он.
– Для подарка нужен повод, – напомнила я.
– Твое чудесное спасение и есть повод! – мягко проговорил Тагашев. – Маленькая дикая кошка, я еще не сказал тебе, что очень переживал?
По интонации можно определить многое. Всего лишь один вопрос. Но сколько он выразил: тепло, нежность, искреннее беспокойство и любовь. Ошибиться невозможно!
– Сказал – только что. Но вообще-то я и сама знаю.
На душе вдруг стало так грустно. Я свернулась калачиком, словно боясь развалиться на части. Опять нужно притворяться! Говорить не то, что хочется, а скрывать чувства, соблюдать дистанцию «наставник – ученица», делать вид, что между нами ничего нет. Когда же я привыкну и начну относиться к этому спокойно?
– Спасибо за подарок, – прилагая немалые усилия, чтобы не расплакаться, сказала я.
– Злата, я должен сказать тебе еще кое-что. Столько всего произошло, что я просто не успел. Только обещай, что ты не огорчишься.
Будто не решаясь продолжить, Елизар замолчал на целую минуту. Его сдавленное дыхание отдалось в ухе, затем во всем теле. Внезапно кровать подо мной закачалась, стены резко надвинулись. Внутренний голос сообщил, что ничего хорошего я не услышу, а подарок – всего лишь подслащенная пилюля, скрывающая под оболочкой горький яд. Мне даже захотелось нажать «отбой», но разве это поможет? Он перезвонит или все равно скажет на тренировке.
– Обещаю, – сипло сказала я.
– Почти сразу после твоего похищения Николай назначил меня своим советником. Я больше не могу быть твоим наставником, Злата. Просто не буду успевать.
Едва сдержав всхлип, я зажмурилась. Внутреннее чутье не подвело, но все оказалось гораздо хуже, чем я думала. Я вспомнила: однажды Вязин говорил, что, вероятно, назначит Тагашева своим советником. Можно только порадоваться, но в душу закралось подозрение: вдруг назначение не случайно? Вдруг Вязин всего лишь хочет держать Тагашева подальше от меня? Я мгновенно отбросила эту мысль. Если бы Николай хотел, чтобы мы не пересекались, то сказал бы об этом прямо, к тому же он сам настаивал на тренировках с Елизаром. Получается, сам Тагашев принял такое решение? Он всегда находил для меня время, и вдруг – «не буду успевать».
Внезапно я вспомнила разговор на стройке и поняла все. Он снова отталкивает меня, потому что ему сложно, как и мне. Считает, что чем меньше мы будем проводить вместе времени, тем лучше будет для нас обоих? Или полагает, что чем дальше будет он, тем в большей безопасности буду я? Сердце оборвалось. На секунду комната показалась маленькой и сдавливающей, острая, почти физическая боль вспорола грудную клетку. Глядя в потолок, я замерла – совсем как японский самурай, принуждающий свое тело с помощью контроля над дыханием не ощущать собственные раны.
– Ты расстроилась, – вздохнул Елизар.
Я поняла, что молчала слишком долго.
– Нет. Поздравляю тебя. – Переборов эмоции, я торопливо вытерла слезинки, будто боялась, что Тагашев сможет увидеть их даже на расстоянии. – Советник – это круто. Я очень рада за тебя, Елизар!
Спросив у Тагашева об Альбине и Марке и передав им приветы, я попрощалась. А потом, обняв подушку, беззвучно выливала накопившееся отчаяние бурным потоком слез. И дело не только в Тагашеве – слишком много всего произошло: вампиры, Охотники, видение, клинок. А еще говорят, что жизнь – полоса белая, полоса черная. Только моя обернулась черной пантерой и вряд ли когда-то изменится. Ее не поменяешь, как и трансформацию. Когда безмерный влажный поток иссяк, я переоделась в пижаму и снова юркнула в кровать.
