Ник Арчер сделал завершающий кадр и открыл чехол, чтобы спрятать профессиональный «Nikon» последней модели, как боковое зрение отметило суматоху на проезжей части моста. Красный «бьюик» остановился, из салона выскочила длинноволосая блондинка и резвой мартышкой перелезла через ограждение. Немного отставая, с пассажирской стороны выбежала вторая светловолосая девушка и подскочила к перилам.
Фотограф, завороженный открывающимися возможностями, чуть постоял, а затем бросился по пешеходной полосе в конец моста. Там, на парковке, его дожидалась машина. Вот и отдохнул душой, фотографируя утренний Нью-Йорк. Нашел работенку, где и не ждал.
Ему хватило пары минут, чтобы доехать до места возможной драмы. В образовывающейся пробке его машина стала пятой. Собирающаяся толпа зевак из водителей и пассажиров мешала сделать чистые кадры, и он заработал локтями. Висящий на шее фотоаппарат скрывали полы куртки — Ник знал, как опасна для хрупкой техники ярость родственников потенциального самоубийцы. Растрепанная девица, дрожащая и бледная, идеально вписывалась в скайлайн Нью-Йорка. Замечательные кадры выйдут, даже если она не прыгнет.
— Элли! Элли, прекращай дурить! — кричала светловолосая на подругу. — Вдруг сорвешься, ты ведь не умеешь плавать!
Фотограф хмыкнул: высота моста такова, что от удара об воду не спасут и таланты олимпийской чемпионки-пловчихи; ушибленные внутренние органы откажут в течение нескольких часов или дней.
Службу спасения вызвали, но она не успеет. Ник почуял трагедию особым нюхом бывалого папарацци. Блондинка по эту сторону перил, заламывая руки, умоляла, кажется, сестру — фотографа не интересовали их родственные связи — не делать глупостей, подумать об отце и матери. Неправильный подход, ухмыльнулся Арчер, на всякий случай щелкая и зареванную девицу, о родственниках самоубийца думает в последнюю очередь.
Серебристый «ягуар» мягко притормозил, пристраиваясь в хвост образовавшейся колонны. Глядя на благородные аэродинамические обводы своей мечты на колесах, папарацци сглотнул вязкую слюну зависти. Глаза Арчера потрясенно округлились, когда он увидел, кто покинул салон спорткара. Он узнал его сразу. Еще бы, этот мужчина, сейчас одетый в белую тенниску и светло-серые джинсы, не сходил со страниц светских хроник. Миллиардер, плейбой, меценат, в далеком прошлом успешный гонщик Формулы-1, на Юргена Теодора Бранда молилась желтая пресса, ведь, описывая его очередные похождения, журналисты поднимали тиражи своих журналов и газет.
Настоящий мужик не замечает привлекательность другого мужика, если, конечно, он не гей. У Арчера, ранее подписывавшегося под каждым словом этого определения, перехватило дыхание — настолько красивым оказался Бранд вживую. Дьявольски красивым. Экс-гонщик не шел, он скользил вальяжной походкой хищника, обходящего свои владения. Не замечая зачарованных собственной персоной людей, Бранд перемахнул через перила и, схватив девчонку за руку, что-то тихо ей сказал.
Очнувшийся от наваждения Ник принялся щелкать кадр за кадром, как безумный. Фотографии знаменитого миллиардера, отговаривающего самоубийцу от прыжка с моста, купит любое издание Штатов и за ту сумму, которую он назовет. Арчер пожалел, что стоит далеко и не слышит разговора с девицей. Впрочем, ладно, достаточно того, что он хорошо видит.
Но вот собравшаяся толпа зааплодировала — Элли с блаженной улыбкой фанатки перелезла через ограждения, попав в заботливые руки спутницы.
— Спасибо! Спасибо вам, сэр! — взволнованно залепетала та, крепко сжимая ладонь дурочки-сестры. — Спасибо, вы совершили благородный поступок!
— Не надо меня благодарить, — отмахнулся все еще стоящий за перилами моста Бранд и, доставая громко звенящий телефон из заднего кармана, сухо добавил: — Мне просто нужно было срочно выбираться из этой пробки.
Циничный ответ восхитил Арчера, а дальнейшее повергло в шок. Бранд, ответив на звонок, вскоре переменился в лице и в волнении, забывшись, сделал шаг в пустоту…
4 мая
Комок каши приземлился на Катину новую юбку. Девушка, сердито сверкнув глазами на прицельного метателя, схватила со стола полотенце и попыталась аккуратно снять манку, не растирая ее по светлой ткани. Получилось, оставшееся пятно она присыпала солью, которая, как где-то слышала, впитывает в себя жир.
Темноволосый малыш, с любопытством следивший с высокого детского стула за Катиными действиями, оживился и, набрав новую порцию каши, взмахнул ложкой. Девушка подняла полотенце, как щит, и закричала:
— Вика, твой братик швыряется кашей! Похоже, наелся!
— Развлеки его, Петрашова! — донеслось из ванной.
— Как? И вообще, Ефимова, я говорила тебе, что боюсь детей!
— Зажги спичку, он любит смотреть на огонь. — Сразу за советом послышался шум льющейся воды.
Катя под прикрытием полотенца дотянулась до лежащего возле печки коробка и достала первую спичку. Чирк! Оранжевый огонек привлек внимание непоседливого мальчугана, давно свалившегося бы на пол, не будь он надежно пристегнут ремнями безопасности. Притихший малыш, зачарованный язычком пламени, показался девушке даже милым. Пока не стал морщить личико и стучать ложкой по еще полной тарелке.
— Сейчас-сейчас! Не сердись. — Катя торопилась зажечь новую спичку. Как назло, та сломалась, а следующая, вспыхнув, тотчас потухла.
— Аа-ааа-аааа!
У временной няньки, не привыкшей к детскому плачу, задрожали руки.
— Да зажгись ты! — зло прикрикнула на спичку девчонка.
И та зажглась, не коснувшись покрытого красным фосфором бока коробка.
Катя отмерла, лишь когда догоревшая спичка едва не обожгла ей пальцы, и озадаченно пробормотала:
— Вот это да…
Младший брат Вики напомнил о себе смешным звуком, чем-то средним между «мяу» и «вау». Но Катя, не обращая внимания на малявку, пристально разглядывала спички. Стандартный коробок, и спички обычные, из желтоватой древесины, снабженные на конце зажигательной головкой зеленого цвета. На сесквисульфидные, которые зажигаются при трении о любую поверхность, не похожи.
— Зажгись! — Катя шепнула, не питая иллюзий насчет своих способностей пиромана.
Пламя, весело танцуя, быстро добралось до кончиков пальцев.
— А вот и я! — Вика, поправляя обмотанное вокруг головы полотенце, вплыла в кухню. — По мокрым волосам судить тяжело, но, похоже, краска легла хорошо. Скоро, как и ты, буду платиновой блондинкой.
— Здорово, — отстраненно ответила Катя, которую сейчас от собственных мыслей не отвлекло бы и заявление подруги, что она облысела. — Вик, ты извини, но я пойду домой.
— Как домой? Ты не хочешь посмотреть, что получилось?
— Хочу, но мне пора, — отрезала Катя.
Озадаченная грубым тоном обычно вежливой подруги, Виктория не стала упрашивать и проводила гостью.
Дома оставшееся до прихода тетки время Катя потратила на поиски в Интернете. Голова заболела от объема просмотренной информации, но девчонка испытала чувство облегчения. Знания о себе освободили ее от страха. Сотни кликнутых ссылок, десятки прочитанных статей и даже один художественный фильм помогли понять, что с ней происходит и, главное, кто она.
