Когда показывали завернутую в простыню Наташу и Геннадия Андреевича в полосатых семейных трусах, Катя позвала тетю. Глядя, как визжит лицемерная подруга, требуя от съемочной группы убрать камеру, Марина грустно вздохнула и ушла обратно на кухню.
Петрашова тоже вздохнула. Но с облегчением. Она не стала убийцей во второй раз, и слава богу.
Зайдя во двор, поросший омытым дождем спорышем, Лиля остановилась, не зная, куда в первую очередь идти искать наставника: в огород или в дом. Ветер подул в ее сторону — и девушка, поморщившись от специфического запаха, направилась в летнюю кухню.
Петрович гнал самогон.
На пышущей жаром печке стоял большой молочный бидон с брагой. Пар, проходя через трубку, охлаждался в емкости, полной наколдованного нетающего снега, и дальше, превращаясь в прозрачную жидкость, весело капал из змеевика в пол-литровую кружку. На столе своего часа дожидались чистые бутыли, марганец, обыкновенный фильтр для воды и аккуратные пучки зверобоя с мятой.
— Кхм-кхм, — прокашлялась Макарова, привлекая к себе внимание хозяина.
Абсолютно седой, до черноты загорелый мужчина лет пятидесяти развернулся к гостье.
— А, это ты, ведьма-недоучка. Присаживайся, сейчас освобожусь. — Кивнув головой в сторону низенькой табуретки, маг вернулся к прерванному занятию.
— Я по важному делу, — приступила к разговору Лиля, зная, что Петрович, увлекшись, может и вовсе забыть о ее присутствии.
— У тебя все дела важные, даже те, что регулярны.
Лиля скривилась, но продолжила настаивать на своем:
— Это действительно важно и касается и вас тоже.
— Что действительно важно, так это не пропустить границу сорока градусов, иначе крепость будет, как у компота.
— Вас волнует только выпивка? Скатились до такого состояния, что мир сузился до размера стакана с самогоном?
— Не дерзи, нахалка малолетняя. Поживи с мое, потеряй с мое, потом рассуждай о мире и о размерах.
Ворчание Петровича давно ее не цепляло, но Лиля сделала вид, что собирается уйти.
— Постой. Рассказывай, раз пришла.
— Мирослав опять надел на меня браслеты.
— Так ты ябедничать явилась? — перебил насмешливо маг. — Ждешь, что я брошу все и побегу драть ремнем нехорошему племяннику мягкое место?
— Нет. От вас подобного подвига я не жду даже в мечтах.
— О, так ты обо мне мечтаешь? — притворно удивился седой. — Неужто оборотня тебе мало?
— Вот как с вами можно разговаривать?! — возмутилась девушка. — Говорю серьезно — вы шутите, начинаю шутить — вы язвите…
— Ой, так ты только что шутила, прости, не заметил.
Лиля почувствовала, что закипает от гнева. Ровно горящий в печке огонь полыхнул, вырываясь из конфорки.
— Но-но, не балуй! — пригрозил огневик и щелчком пальцев пригасил огонь. — Говори прямо и по существу.
— Я пришла попросить, чтобы вы сняли с меня браслеты.
От удивления маг чуть не уронил спиртометр.
— Не стану спрашивать, почему ты решила, что их можно снять без ведома Мирослава. Но поинтересуюсь, почему ты обратилась ко мне.
— Вы ведь мой наставник, — усмехнулась Лиля.
— Которого ты, напомню, выбрала сама.
— Как такое можно забыть? И о выборе я не жалею.
— Ну, еще бы, — фыркнул мужчина и приступил к очищению полученного алкогольного продукта, добавив в него щепотку марганца, а потом перелив в пластиковый кувшин с фильтром для воды.
— Да, выбор был труден, — ехидно продолжила развивать тему девушка, — или вы, или Круэлла Сахаровна, которая нещадно эксплуатирует своих учениц.
На самом деле немолодую огненную ведьму звали Любовь Захаровна. Однако имя мультяшной злодейки пристало к строгой ведьме не из-за ее любви к модным меховым вещам черно-белого цвета. Любовь Захаровна напоминала диснеевского персонажа внешностью, эгоистичностью и убийственной наглостью. Отчеством Сахаровна женщину наградили за прилипчивость к нужным ей людям и сладко-приторную манеру разговора. Девушек, которые обучались у Круэллы Сахаровны, предприимчивая дама заставляла выполнять мелкие поручения, которых набиралось так много, что ученицы забывали о личной жизни надолго. Еще Любовь Захаровна активно вмешивалась в их отношения с противоположным полом, давая советы, воспитывая и подавляя своим авторитетом.
Макарова как представила, что потенциальная наставница попытается копаться в ее отношениях с Киром, так сразу выбрала Виктора Петровича, задумчиво-печального мага. Ни один из доброжелателей, пересказывающих сплетни о Круэлле Сахаровне, не предупредил, что этот маг по выходным превращается в язвительного алкоголика. Возможно, молчали потому, что Виктор Петрович приходился Мирославу, главе Совета магов, дядей?
Где-то с месяц Лиля не жаловалась — огневик учил ее на совесть, подавая интересно теорию. А вот первое практическое занятие открыло истинное лицо учителя: в одну из суббот они планировали начать отработку трех боевых заклинаний на закрытом полигоне оборотней, доступ на который будущей невестке любезно предоставил Булат. Прождав наставника три часа, Лиля забеспокоилась и поехала к нему домой. И обнаружила учителя в хлам пьяного.
Все. Как наставник, он перестал ее интересовать. Впрочем, долю уважения к нему она сохранила, узнав причину его еженедельных возлияний. И даже иногда приезжала за очередным объяснением по какому-то заклинанию, все-таки теоретические знания он давал неплохие.
Маг звякнул эмалированной кружкой, выливая последние миллилитры самогона в фильтр, — Лиля вздрогнула, выныривая из невеселых размышлений.
— Так вы снимете с меня браслеты? Мне очень надо, правда.
— Это ведь опасно, Лиля, подумай об окружающих. Мирослав знал, что делал, когда их на тебе защелкнул.
— Все равно они не помогают.
— О как, а с этого места подробнее, — заинтересовался маг.
И девушка рассказала об инциденте в кафе.
— Пороть надо тебя и твою бабку!
— А бабушку за что?
— Гм! — крякнул от удовольствия маг. — А тебя, значит, есть за что? Так-таки сама призналась!
Лиля промолчала, понимая, что в словесных перепалках справиться с язвительным магом ей не удастся.
— Полина превратила тебя в тепличный цветок, неудивительно, что овладеть огненной стихией для тебя теперь проблематично. Знаешь, как раньше обучали магов с твоим даром?
— Как?
— Оставляли со стихией один на один: например, связанным в горящем доме. Если утихомиришь пожар — выживешь, а не справишься — превратишься в головешку. Или бросали в зимнем лесу голышом. Договоришься с внутренним огнем — согреешься, а нет — обратишься ледышкой. Вот это я называю обучением, а не тот детский лепет, которым мы с тобой занимаемся.
