Кровь! Кровь! Кровь!
Чужая алая кровь
Стекает с пальцев вновь.
Застывает она на глазах,
Въедаясь в поры на руках.
И снова чистый спокойный голос Норы.
Палач устал,
Палач не спал
Сто ночей
Без горящих свечей,
Без липкого страха.
Его постель давно как плаха,
Он сам туда поднялся,
Когда с жалостью расстался.
Над ним самим занесен топор,
В руках костлявой он быстр и остер.
Из колонок грянул припев, от которого кожа слушателей покрылась мурашками.
Кровь! Кровь! Кровь!
Чужая алая кровь
Стекает с пальцев вновь.
Застывает она на глазах,
Въедаясь в поры на руках.
Композиция закончилась. Помолчав немного, Петрашова призналась:
— Ничего себе колыбельная! Если бы мне подобные пела в детстве тетя, я бы выросла психопаткой.
Парень, сдвинув к переносице брови, поинтересовался:
— А почему колыбельные пела тетя? У мамы слуха нет?
Гостья опустила взгляд и прошептала:
— У меня нет мамы… я сирота.
— Катя, прости, пожалуйста, — искренне извинился Артем и мягко стиснул ладошку девушки. — Я не знал.
В этот момент открылась дверь, пропуская Свету с подносом. Стрельнув хитрыми глазами на их соединенные руки, Фоменко подчеркнуто вежливо проговорила:
— Для Катюши я заварила чай, который ты предлагаешь своим самым дорогим гостям. Ну, а тебе — пиво. Откроешь сам.
Когда они остались вдвоем, Петрашова, стискивая горячую чашку, произнесла:
— Не извиняйся. Я знаю родителей лишь с чужих слов. Отец превысил скорость, а дорога была скользкой после дождя… Выжила одна я, да и то благодаря врачу, сделавшему вовремя кесарево маме.
— Сочувствую, — выдавил из себя ошарашенный парень.
— Да ладно, — отмахнулась Катя с наигранной веселостью. — Когда теряешь то, чего не знаешь, не так грустно.
В комнату ворвалась побледневшая сквозь загар Антонина:
— Артем! Там… там Вике плохо!
Внутри у Кати словно что-то оборвалось, стало холодно и пусто. Опередив парня, она первой вбежала в комнату с домашним кинотеатром. Вика лежала на полу. Денис, опустившись на колени, хлопал ее по мокрым щекам, уговаривая открыть глаза. Света стояла над ними, сжимая в побелевших пальцах ручку стеклянного кувшина — она не придумала ничего лучшего, как выплеснуть ледяной апельсиновый сок в лицо потерявшей сознание девочки.
— Вика! Вика!
На громкий крик подруга не прореагировала.
— Уйди! — с неожиданной силой Катя оттолкнула парня от неподвижного тела.
Заняв его место, приложила указательный и средний палец к сонной артерии. Пульс не прощупывался. Оттянула веко вверх. Зрачок своей чернотой закрывал всю радужку глаза. Катя в ужасе стиснула кулаки. Как учила тетя, стадия «трех нет»: нет сознания, нет пульса, нет реакции зрачков. Значит, у Вики остановка сердца. А у нее всего несколько минут, чтобы ее спасти.
— Звоните в «Скорую»! — оглянувшись на застывших вокруг испуганных ребят, крикнула Петрашова. — И окна откройте! Надо больше кислорода!
После этого Катя начала делать искусственное дыхание «рот в рот». Все, как показывала тетя Марина, недоучившаяся из-за маленькой племянницы студентка медицинского вуза.
Дважды вдохнув воздух в рот пострадавшей, приступила к непрямому массажу сердца. Две узкие ладони надавливали на грудину бессознательной девочки ритмично, сильными толчками. Мысленно Катя считала, молясь, чтобы ее восприятие времени не сильно отличалось от реального… Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать. Дважды вдуть воздух в рот, зажимая пальцами нос Вики. И снова массаж. Раз, два, три… пятнадцать. Опять два вдоха. Раз, два, три… пятнадцать.
После пятого или шестого цикла — искусственное дыхание и непрямой массаж сердца — девушка проверила пульс на шее подружки. Ничего. Ни малейшей реакции!
Катя возобновила свои действия, ставшие почти механическими. Только предательские слезы поползли по носу. И прежде чем она успела взять себя в руки, несколько капелек упало на серое лицо Виктории.
«Несколько минут, прежде чем умрет мозг», — стучало в голове доморощенного реаниматолога. Несколько минут, а дальше серьезные последствия. Чем позже удается запустить сердце, тем выше риск, что в центральной нервной системе Вики наступили необратимые изменения. Нет! Она не могла допустить, чтобы ее подруга превратилась в пускающий слюни «овощ».
В очередной раз проверяя пульс, Петрашова ощутила слабое биение крови в сонной артерии. Обрамленное прилипшими прядями лицо на глазах розовело, избавляясь от смертельно-серого оттенка. Зрачки сузились. И хотя девчонка начала самостоятельно дышать, Катя продолжила оказывать ей помощь в ожидании бригады врачей.
Но внутренне Петрашова уже успокоилась и потому смогла услышать шепот невольных свидетелей ее подвига. Парни и девушки, видимо, отошли от первого шока и сейчас активно прешептывались.
— Сколько ты ей бросила? — шипел Артем.
— Две, — тоненько проблеяла Света.
— Идиотка… это новая пачка с большей дозировкой. Возможно, ты ее убила.
— Я не хотела… ты же знаешь… я просто хотела поржать…
— Зачем ты вообще это сделала, Светик? — прошептала Антонина.
— А разве не надо было? Артем включил камеру и отправил меня на кухню…
— Но не говорил, чтобы ты подсыпала девчонкам, — перебил сын депутата лепечущую отличницу. — Теперь тебя посадят.
— Только вместе с тобой, — подал голос Денис. — Чье лекарство? Кто любит прикалываться над обдолбанными, дрессируя их разными командами? Если что, я предъявлю диск с записью одной из «вечеринок».
— Знал же, что не надо было его тебе давать!
Шепот сменился криками ярости и чуть не вылился в мордобой, если бы не звонок в домофон.
Вскоре Петрашова уступила место врачу, а сама без сил упал на диван. Кружилась голова, от нервного перенапряжения дрожали руки. Какое счастье, что после просмотра популярного сериала про врачей она упросила Марину научить ее оказывать первую медицинскую помощь!
Наблюдая за манипуляциями медиков, слушая их вопросы, на которые отвечал Артем, она не могла поверить в реальность происходящего. От осознания ситуации ее бросило в жар. Боже! Да ведь Вику специально опоили каким-то лекарством. Специально! И она чуть не умерла…
Когда пострадавшую на носилках понесли из комнаты, Катя опомнилась и бросилась к работникам «Скорой помощи»:
