Рорк хмурился. Да, он хотел нииду друга и был уверен в своих силах, поэтому поступок человечки его озадачил. И совершенно не нужно ему быть в курсе, что Амон все равно не подпустил бы его к Кэсс, даже пойди она сама к левхойту в комнату. Как не нужно знать и о том, с каким трудом демон удержал в себе Зверя, узнав, откуда у его рабыни появилась шишка на затылке и ссадины.
Дверь неслышно открылась, являя телохранителя со спящей претенденткой на руках. Огненные волосы – предмет восхищения всех сидящих в зале мужчин – свисали едва не до пола. Надо же, как отросли… Девушка была одета в простую холщовую рубаху без рукавов. Из широких пройм торчали худые руки, покрытые синяками и ссадинами. Свежая царапина алела и на правой щеке. Босые ноги тоже были все в кровоподтеках. Одним словом, униженная и угнетенная жертва произвола. Квардинг едва не рассмеялся, зная, что в данный момент ей снится подушка.
– Кэсс, проснись, – негромко позвал он.
Карие глаза моментально распахнулись.
– На тренировку? Ой…
Охранник поставил свою ношу на ноги, и она застыла. Обвела взглядом присутствующих, слегка задержавшись на Аароне, и опустила голову, проявляя уважение… нет, скрывая зевок. Никакого почтения! Тогда почему ему хочется смеяться?
Оракул оглядел невольницу с головы до ног, и в глазах у него промелькнуло разочарование.
– Что, девочка, лютует твой наставник? – спросил он добродушно.
Та метнула настороженный взгляд на хозяина и промолчала.
«Сволочь бездушная. Нельзя было раньше разбудить?»
– Девочка, поговори с нами.
Мактиан, подавшись вперед, впился в несчастную тяжелым немигающим взглядом.
– Скажи… – он сделал короткий пасс рукой, – правду. Я приказываю.
– Ты мне не хозяин, – сверля левхойта темными глазами, отчеканила Кэсс. – И мне плевать на твои приказы – я их никогда выполнять не буду.
Демон вскочил, его лицо стремительно залила чернота, но рабыня даже не вздрогнула. И пострашнее видела.
– Отец, – негромко позвал квардинг, не вставая с места, – ты просил правды. Так что бесишься?
– Жаль, что ты так и не решилась отрезать волосы, – протянул оракул. – Было бы забавно.
Человечка промолчала. Динас не задал ей вопроса, и отвечать необходимости не было. Кроме того, она не собиралась рассказывать этим нелюдям ничего, что касается ее и Амона.
– Кэсс… почему он? – вдруг тихо спросил Рорк. – Почему ты выбрала его?
С губ рвалось признание в любви, но этого говорить было нельзя. Нельзя.
– Ответь, милая, – медленно протянул Аарон.
«Потому что я люблю его. Люблю!»
Она увидела, как вспыхнул на миг хищный огонь в желтых глазах. Зверь. Ее Зверь.
– Потому что он Зверь, – с облегчением ответила девушка. – Сильный, страшный Зверь.
В глазах Рорка мелькнуло понимание.
– Он сильный… она выбрала по силе. Тьма, а я-то напридумывал… Извини, друг. Я решил, у нее к тебе какие-то чувства. Вот ведь… у человека чувства – это еще смешнее, чем чувствующий демон. Ты же ничего не испытываешь к нему? – облегченно, с едва заметной усмешкой спросил он претендентку, не ожидая, впрочем, ответа.
– Испытываю, – прежде, чем смогла сдержаться, ответила Кассандра и увидела, как все застыли, даже ее демон. – Например, сейчас я ненавижу его за то, как он безжалостно гонял меня на Поприще. Ненавижу… и он об этом знает.
– Строптивая, – протянул Аарон.
– Совет узнал все, что необходимо? – насмешливо спросил квардинг Ада. – Или вы хотите…
Он встал и небрежно повел плечами. За спиной развернулись призрачные черные крылья, отбросив тени на вытянувшиеся лица собравшихся.
– …продолжить проверять мою верность?
– Амон! – вскочил пораженный Рорк. – Никто не проверял тебя! Друг, это…
Но квардинг проигнорировал его порыв.
– Одно слово, отец, и я сложу с себя полномочия. И перестану тренировать претенденток.
– Амон! – воскликнул уже Аарон.
– Вы заставляете меня оправдываться. Меня! – Демон обвел Совет тяжелым взглядом, на черном лице вспыхнули багряные узоры. – Подозреваете? Мне даже не нужно твоего слова, Мактиан. Я складываю с себя…
– КВАРДИНГ!!! – Динас вскочил, и предводитель воинства Ада замолчал, глядя на оракула пустым, ничего не выражающим взглядом, в котором плескалась бездна.
– Я прошу прощения за недоверие, – выплевывая каждое слово, сказал Мактиан.
– Я прошу прощения за недоверие, – грустно повторил за ним Рорк.
– Я прошу…
Разгневанный военачальник убрал крылья только после того, как извинился оракул. Лишь потом он молча развернулся и стремительно покинул зал. Фрэйно, стоявший все это время неподвижной тенью за спиной нииды, отступил в сторону, пропуская квардинга, а потом схватил Кэсс за руку и потащил следом.
Двери за ними закрылись неслышно.
Вернувшись в свои покои, демон какое-то время изучающее смотрел на Кассандру, а потом подтолкнул к кровати.
– Тебе надо поспать – стала тощая, ухватиться не за что. Ложись.
– А ты? – тихо спросила она.
– И я.
Вытянувшись рядом с ней на хрустящих простынях, он закрыл глаза, вспоминая Совет и обдумывая произошедшее.
– Ты все подстроил, – вдруг прошептала ниида, обнимая хозяина тонкой прохладной рукой. – Я поняла.
– Спи, – тихо приказал он.
– Сволочь ты, – уже засыпая, пробормотала девушка.
Мужчина в ответ хмыкнул и провел рукой по гладким огненным волосам. Рабыня вздохнула и уткнулась лбом в горячее плечо.
– Спи, Кэсс.
Она проспала, не шевелясь, весь остаток ночи. Квардинг, вставая в рассветном полумраке, осторожно высвободился из кольца хрупких легких рук. Как ровно и уютно она дышит… Ему вдруг стало жаль человечку. Спящая она казалась еще тоньше, еще белее, становилась какой-то совсем уж прозрачной, как тяжелобольная. Это тревожило.
Надо ее чаще кормить. Сама наверняка забывает. Он провел кончиками пальцев по нежному молочному плечу и улыбнулся, когда соня сладко выгнулась. Пусть отдыхает.
Приближалось очередное соревнование. Всего два дня (у Кэсс при мысли об этом холодело в груди), и претенденток станет еще меньше. Кто-то больше никогда не выйдет на арену. Кто-то, кто смеялся, дышал, хотел жить. Впервые ниида вдруг с ужасом осознала, что это может быть она. А почему нет? Ведь погибли же те, другие! Четверо лишились жизни на глазах у своих перепуганных соперниц, трое будто бы просто выбыли из состязаний, но живы ли они? Сомнительно. А ведь каждая считала себя бессмертной. Считала, что выстоит. Может, именно по этой причине Амон гонял девчонок так, что про себя те не раз проклинали его за жестокость?
