Кэсс потрясенно молчала, разглядывая статую дивной красоты. Белое мраморное тело обвивали, будто бы баюкая в объятиях, виноградные лозы.
– Неужели в городе с тех пор нет плодоносящего винограда? – удивилась девушка.
– Ну, это потеря, которую мы смогли пережить, – беспечно пожал плечами ее гид, – тем более, по легенде, виноградники зацветут только в том случае, если каменное сердце вновь заболит от любви. То есть – никогда.
Он рассмеялся и развел руками.
– Но это не мешало влюбленным много столетий приносить свои клятвы у статуи.
Его спутница погрустнела. Было безумно жаль несчастную, которая навсегда осталась камнем, а также бедного юношу, который смог быть с любимой только после смерти, обернувшись бесплодной зеленой лозой.
Тем временем Риэль увлек погрустневшую нииду Амона дальше. Дикий виноград заполонял весь сад, обвивал деревья, полз по земле и ажурным столбам белоснежных беседок. Здесь царили зелень, прохлада и… печаль. Хотелось заплакать от жалости к двум несчастным влюбленным.
Девушка посмотрела на ангела. Он оказался удивительным рассказчиком. А когда говорил о чем-то, то лицо его оживало, делалось столь юным, что не верилось, будто искристые зеленые глаза смотрели на этот мир сотни лет. Может быть, именно потому в эти мгновения Кэсс особенно остро ощущала его нечеловеческую суть. Он был гораздо более чужим и непонятным, чем даже звероподобный Амон. Демон источал силу, ярость и внутренний огонь. В нем словно жили сотни противоречивых и разрозненных чувств. Он казался похожим на пламя – то обжигающее, то ласковое. А Риэль походил на лунный свет: прекрасный, холодный… и застывший.
Никак у Кассандры не получалось объяснить, что же в нем было не так. Но это что-то не давало покоя, кричало, напоминая о том, что они с ангелом два разных, совершенно разных вида живых существ. С ним ей интересно, но и пусто тоже. Как ни красива плавающая в аквариуме рыбка, ее – холодную – не приласкаешь и к сердцу не прижмешь.
Этот прекрасный стройный юноша был чужим. Ласковым, веселым, внимательным, но чужим. И спутнице казалось странным, что она – такая же далекая от него, как и он от нее, может вызывать у обитателя Антара интерес. Хотя, возможно, все дело было в том, что за годы отверженности он просто стосковался хоть по какому-то обществу.
В любом случае, гуляли они подолгу, и Андриэль старательно игнорировал деликатно отстающего на пару шагов демона – молчаливого телохранителя нииды. Вообще Кэсс обратила внимание на то, что все подданные Ада, живущие в столице, приветствовали ее едва заметным почтительным кивком. А пару раз девушка становилась свидетелем того, как ее безмолвный и вроде бы безучастный ко всему охранник оттесняет от своей подопечной ангелов и даже вампиров, которые могли подойти ближе допустимого.
Препятствий не встречало лишь общение с Риэлем, но последний все равно постоянно недовольно морщился каждый раз, когда видел невозмутимую коричневую физиономию охранника.
Периодически легкомысленный гид подначивал телохранителя, рассказывая своей спутнице о демонах то одну, то другую компрометирующую историю. Например, однажды Андриэль остановился напротив роскошного особняка со статуями свирепых воинов по фасаду.
– Обрати внимание на этот дом, – доброжелательно начал он. – Перед тобой резиденция бывшего квардинга демонов по имени Даргайн. Он прославился в веках любовью к девочкам-рабыням и еще одним весьма неоднозначным происшествием.
Кассандра испуганно оглянулась на своего молчаливого стража. Следовало отдать ему должное, он стоял и смотрел пустыми глазами в никуда, ни один мускул не дрогнул на темном лице, даже желваки не напряглись, хотя… Девушка была готова поспорить на свой единственный латунный браслет – демон был зол.
– Видишь ли, – продолжал тем временем провокационный рассказ ангел, – отважного квардинга однажды пленили одичалые грияны. Я пока не буду тебе рассказывать, кто это такие, поскольку речь сейчас о другом. Так вот, квардинг Даргайн попал в неволю к своим яростным врагам. И что бы ты думала? Бесстрашному предводителю переломали крылья. Как пташечке какой-нибудь. И отпустили на все четыре стороны. Когда его, бредущего куда глаза глядят, с волочащимися за спиной крыльями, подобрало собственное воинство, Даргайну, конечно, было не до рабынь и даже не до кварда. Однако порода у него живучая, квардинг мало-помалу опамятовался, но пережитого страха и стыда ему хватило с лихвой, и он недолго думая решил притвориться сумасшедшим. Чтобы, так сказать, сгладить свою бесславную участь. Дурковатого военачальника отправили в отдаленную провинцию, на попечение родни. Потом поговаривали, будто, несмотря на полное отсутствие крыльев и «сумасшествие», Даргайн продолжал в течение еще семи-восьми веков растлевать юных девиц. Очень интересная была личность. Но, к радости рабынь, все-таки помер отважный герой, натерпевшийся от лихих супостатов. Пал достойной воина смертью – на одной из своих невольниц.
И Риэль двинулся дальше, увлекая за собой спутницу. Кэсс искоса посмотрела на демона и увидела краем глаза, как он презрительно сплюнул сквозь зубы. Ангел медоточиво улыбался, и девушка удивлялась про себя – зачем он злит ее провожатого? Развлекается, что ли?
Вот такими были их вечерние прогулки.
А по утрам ниида отправлялась на Поприще, то самое, где проходило первое соревнование. Сейчас амфитеатр был пуст, входить сюда не возбранялось. И претендентка пользовалась этим, чтобы продолжать тренировки, к которым уже привыкла. Меч со свистом рассекал воздух и действительно казался продолжением руки. Странно, должно быть, ведь невозможно научиться фехтованию за несколько недель… Но все же неуверенная в своем мастерстве воительница словно не училась, а вспоминала уже давно известное.
Вспоминала поначалу медленно, неуверенно, но с каждым разом все отчетливей и отчетливей. Откуда-то всплывали неожиданные выпады, которых не показывал ей Амон, уверенные замахи и стойки. И сила в руках была уже далеко не девичья. Уверенность в движениях, реакция – все это словно принадлежало другой Кэсс, той, которая раньше не жила, а пряталась в уголках подсознания, ожидая своего часа. И вот сейчас вырвалась на свободу, уверенно говоря: «Все это я могу, могла раньше. И сумею теперь!»
Конечно, тренировки без соперника были не очень интересны, но тело все равно каким-то образом поднимало из глубин разума то, чего никогда не знало. Претендентка кружилась, скользя по песку, и ей казалось, что она размахивает не мечом, а легким шелковым платком, что не дерется – танцует. Этому упоительному процессу она отдавалась, забыв обо всем на свете, выматываясь нарочно, чтобы не мучить себя переживаниями по поводу приближающегося соревнования.
Хотелось ни о чем не беспокоиться, не бояться, не обмирать. И вот все дни стали похожими один на другой – тренировка на Поприще, конные прогулки, разговоры с Фенькой, которая, как ни крути, всегда ждала хозяйку и была рада поласкаться и почесаться, вечером – блуждание по городу с Риэлем. И лишь ночами, короткими летними ночами, перед тем как провалиться в сон, Кассандра, будто абсолютная дурочка, вспоминала неулыбчивое лицо и колючий взгляд голубых глаз. Она скучала! Скучала по его насмешкам, резким замечаниям… по его рукам. Но каждое утро поднималась с постели и через силу улыбалась, убеждая себя в том, что нет поводов для тоски. Больше нет. И никогда не будет. Однако время шло. А легче не становилось.
