– Вот как, – невольно вырвалось у меня, и я крепче стиснул зубы, неимоверно сожалея, что не сумел сдержаться.
Но кто же ожидал такого поворота! И теперь становилось мало-мальски понятно все то, что я никак не мог раньше объяснить логически.
– Да, – подтвердила географичка так же тихо и тут же заговорила громче и оживленнее: – Но такая погода редкость для здешних мест. У нас вообще весна наступает на месяц раньше, чем там, вот увидите, через недельку придут теплые ветры и сгонят снег за пару дней.
– Мечтаю увидеть, – кивнул я, сразу сообразив, отчего она повысила голос. К нам приближались Степос и господин Траниг, лично следивший на прогулке за воспитанником.
На самом деле я мечтал прожить тут хотя бы эту неделю и не остаться без мантии и с огромным долгом на шее.
– Пора в дом, – добродушно сообщил Траниг, – сегодня Шангор обещал нам рассказать про историю разлома.
Я кивнул с самым благожелательным видом. Бесцельное фланирование по площадке утомило, и лучше сидеть в комнате и слушать рассказ историка, хотя историю великого разлома знаю наизусть, и это вовсе не официальная версия, какая принята в королевстве.
В башне меня встретили следы кипучей деятельности Ганика. Пол гостиной был в сырых пятнах, доказывающих, что слуга пытался его вымыть, стулья составлены в углу, а сверху доносился топот и шум.
Не стараясь особенно скрываться, я поднялся в свою спальню и обнаружил, что мальчишка уже разобрал багаж и повесил все вещи в шкаф, и теперь усердно собирает метелкой несуществующую паутину по углам потолка.
– Достаточно, Ганик, – устало произнес я, – ты уже разогнал по комнате всю пыль.
– Я сейчас еще пол помою, – деловито пообещал парнишка, отворачиваясь, но в его голосе неожиданно что-то дрогнуло, заставив меня с досадой стиснуть зубы и приподнять шапочку.
Святая пентаграмма! – растерянно охнул я про себя в следующий момент, шлепаясь на ближайший стул, и слуга тут же воспринял это как указание к действию – быстро снял с меня сапоги и подал домашние туфли. А потом заглянул снизу вверх мне в лицо и отчаянно пробормотал:
– Маглор Иридос! Не выгоняйте меня, пожалуйста. Я не буду больше таскать сухари, и пирожки тоже. Я же понимаю…
– Ганик, – мне перехватило горло от неожиданной глубины его отчаяния, но сдаваться я не желал, – но ведь вместе со слугами тебе будет веселее? Тебе же скучно сидеть тут целый день одному? И в столовую ты сможешь ходить почаще, как только захочешь поесть. К тому же я тебя вовсе не выгоняю, ты так и остаешься моим слугой, и если я отсюда уеду, ты сможешь вернуться со мной. Зато, когда ты с ними, я могу не бояться, что эта девчонка, Мэлин, подсунет тебе какую-нибудь гадость. Она ведьма, Ганик, и уже выкинула отсюда четырех маглоров. И меня пытается выжить, а я пока вовсе не желаю возвращаться в ту башню.
Я вздохнул и смолк, истово ругая себя, что сказал вслух то, чего вовсе не собирался никому говорить еще четверть часа назад. Но слишком уж меня ошеломило искреннее огорчение, почти горе, охватившее его душу.
– Слуги говорили, – подтвердил Ганик неожиданно, – что жалко им вас. Такой молодой и вежливый, не то что те зазнайки, – подражая чьему-то женскому голосу, по-бабьи вздохнул он, – жалко будет, если эта злыдня его проведет.
– Вот как, – в моей голове повернулась картинкой вверх еще одна карта, – значит, они все видят.
– А как же, – кивнул Ганик и, движимый собственной выгодой и страстным желанием остаться моим слугой, предложил: – А давайте я буду к ним ходить помогать, а вечером возвращаться домой… ну, сюда, и все рассказывать? Будет это… моя работа.
– Я как раз нашел тебе еще задание, – внезапно само пришло решение еще одного вопроса, – будешь утром и вечером ходить на тренировку. А в остальное свободное время помогать истопнику. Здесь можешь не мыть, горничная уберет.
– Ладно, – обрадовался он, – а коменданту мне самому все сказать?
– Скажи сам, – кивнул я, – но метлу из моей комнаты забери.
– Ага, – уже занятый своими планами, Ганик схватил метлу и ринулся к выходу, – тогда я побежал, там сейчас чай будет.
– К половине восьмого придешь к тренировочному залу, что на первом этаже, – крикнул я ему вслед. Затем сунул ноги в ботинки – пора было идти в комнату отдыха.
Пока Шангор очень красочно и художественно рассказывал обществу совершенно неверную теорию об истории великого разлома, я сидел в уголке и сочинял ежедневный отчет, не забывая приглядывать за эмоциями своей воспитанницы. На мое удивление, они были довольно спокойными, но это вовсе не радовало. Наверняка оставила попытки одолеть меня нахрапом и изобретает новый долговременный план. И вот это поистине смертельно опасная вещь, особенно в исполнении хитрой и находчивой ведьмы.
Тем более что она пока и от прежнего намерения не отказалась, и время от времени бросала в мою сторону влюбленные взгляды. Не испытывая в эти моменты совершенно никаких нежных чувств.
Воспитателей после прогулки осталось четверо, вместе со мною. Кроме меня и Шангора присутствовали Траниг и Баркент, наставник Азирта, сухощавый мужчина лет пятидесяти на вид, преподающий бастардам математику. Вернее арифметику, никто из троих старших внебрачных детей короля пока не выказал никаких особых талантов к точным наукам. Он тоже что-то писал во время рассказа историка, и когда я проходил мимо, обнаружил, что это столбцы чисел и значков, похожие на вычисления вектора для расчета силы и направления действия пентаграммы.
– Пора пить чай! – Госпожа Нувилия появилась в дверях ровно в пять, и мы смиренно перебрались в столовую.
Неспешно отпивая душистый чай и откусывая рассыпчатое печенье, я постепенно начинал понимать, почему воспитатели так держатся за свой график и за возможность остаться в собственных покоях. Все, кроме, пожалуй, Нувилии. Слишком уж утомляет однообразие здешней сытой и удобной жизни по строгому расписанию.
После чая детям позволили часок поиграть и заниматься своими делами, потом пришел Догар Саридж и увел старших мальчиков на тренировку. Как мне объяснили, комендант крепости лично учит их владению мечом.
– После семнадцати лет их обучат через кристалл одному из языков и отправят в составе посольств в восточные племена, – пояснил Траниг, когда Нувилия ушла с Мэлин в ее покои. Приближалось время назначенной мною тренировки.
– А разве это не опасно?
– Восточные ханы имеют по нескольку десятков сыновей и считают для себя оскорблением, если вести с ними переговоры приезжают дипломаты из самых знатных родов. Но поскольку у королевы всего двое собственных детей, эти мальчики для нее просто выход из положения. Самый старший из бастардов, Ютжер, уже второй год живет где-то в Хинсарских степях.
– А Мэлин? – с наигранной небрежностью забросил я удочку, но вытащил пустышку.
– Ее величество своих планов насчет нее нам не сообщала, – сразу охладев к разговору, буркнул Траниг, – и тише добавил: – Но они, несомненно, есть.
