Нико открыл входную дверь. И тут же почувствовал, что в доме кто-то есть. Одно из окон первого этажа было приоткрыто. Нико вытащил пистолет, который всегда носил на поясе справа в кобуре. Свет он не зажег и продвигался бесшумно. Через стекла сочился золотистый лунный свет. Небольшой коридорчик вел в столовую и кухню. Нико решил подняться по лестнице на второй этаж, где располагались удобная гостиная, его собственная комната и рядом — ванная комната и туалет. Стараясь не шуметь, ботинки он снял прежде, чем поставить ногу на первую ступеньку. В гостиной слышалось чье-то легкое дыхание — Нико был уверен, что кто-то проник к нему в дом. Но когда он поднялся на второй этаж, облегченно вздохнул: на черном кожаном диване спал его сын. Нико убрал пистолет в кобуру и неслышно приблизился к подростку. Сходство было поразительным, можно было подумать, перед ним находился его собственный клон, только чуть помоложе. Длинное мускулистое тело, тонкие черты лица, светлые пряди давно плакали по ножницам, а под опущенными веками было не видно небесно-голубых глаз. У мальчика была на третьем этаже своя комната с ванной, рядом с кабинетом Нико. Мальчишка, наверное, пришел уже давно, потому что у него было время облачиться в пижаму. Нико решил не будить его и осторожно укрыл сына пледом. На третьем этаже на полу валялись вещи мальчика, пустой ранец лежал на кровати. Дмитрий жил неделю у Нико, а неделю у его бывшей жены, но сейчас была не его неделя! Нико мог поспорить: жена и сын в очередной раз поссорились. Сильви не могла не злиться на Дмитрия: он был слишком похож на своего отца. И тогда старые раздоры всплывали снова. Ей было тяжело переносить их сообщничество, она бы хотела, чтобы Дмитрий любил только ее. Что Нико мог тут поделать? Он пытался сгладить противоречия, возникавшие между Сильви и их сыном, так как знал, что согласие между Дмитрием и его матерью всем только на пользу. Нико даже отговаривал Дмитрия окончательно поселиться у него. Нет, он был бы только рад, но это было слишком серьезным ударом для Сильви. И Нико решил позвонить своей бывшей жене.
— Нико? — мгновенно раздался в трубке ее голос.
— Да, это я, — ответил он. — Дмитрий здесь, не волнуйся. Я бы тебе позвонил раньше, но я только что вошел. Он заснул на диване.
В трубке воцарилось молчание.
— Сильви, ты меня слышишь?
— Слышу… Я не знаю, что с ним делать, — прошептала она в отчаянии.
Голос Сильви дрожал, что было предвестием бури. Сильви долго не выдерживала.
— Это не в первый раз. Успокойся немного и подумай отстраненно. Ослабь вожжи. Увидишь, будет лучше.
— У меня нет такой уверенности, только ты так думаешь!
— Не начинай, мы уже тысячу раз об этом говорили. Да, между ним и мной существует близость, но ты ведь мать, и он тебя любит, ты ему нужна.
— Не знаю, я ничего не знаю…
Она разрыдалась. Чтобы не усугубить ситуацию, ему нужно было хранить молчание.
— Неделя тут, неделя там…
— Послушай, Сильви, я никогда не буду это оспаривать, я тебе обещал. И прекрати морочить себе голову всякой дурью. Уезжайте отдыхать с Дмитрием и разговаривайте себе на здоровье. В общем, завтра он будет у тебя. Это твоя неделя. А пока ложись, и я последую твоему примеру.
— Хорошо, — проныла она, соглашаясь.
Нико повесил трубку и вернулся к мирно спящему сыну. Наклонился, поцеловал его в лоб. Потом вошел к себе в комнату, отстегнул от пояса кобуру, положил пистолет в сейф. Душ — и он уже растянулся на постели. Было около часа ночи. Он закрыл глаза и тут же увидел перед собой тело Мари-Элен Жори. Сначала — в ее квартире, посреди гостиной, потом в холоде морга. Следы вскрытия и раны, нанесенные нападавшим, слились в мозаику. Опасный безумец. Убийца, наслаждающийся ужасом своей жертвы. Нико был уверен, что это только начало.
С этим тревожным убеждением он и заснул.
ВТОРНИК
4. На следующий день после убийства
Ночь была настоящим кошмаром. То Мари-Элен Жори восставала из мертвых, чтобы принять смерть у него перед глазами, а он, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой, смотрел, как ее мучит неизвестный в маске и она корчится от нечеловеческой боли. Потом она умирала, вперив в него остановившийся взгляд. Потом возникала внимательная и нежная доктор Дальри. Ему хотелось прижать ее к себе, но ничего не получалось. Нико просыпался множество раз, отправлялся пить молоко, чтобы хоть немного успокоить мучившее его жжение в желудке, но все впустую.
Тем не менее он пришел на назначенную встречу с Ростом и Кривеном за несколько минут до восьми утра. Поставил машину на отведенное ему место. Двое полицейских в форме и неудобных бронежилетах постоянно наблюдали за подъездами к Уголовной полиции; один из них поднимал красно-белый шлагбаум, открывавший въезд на небольшую внутреннюю стоянку. Комиссар вышел из машины, зажатой между импозантным зданием и набережной Орфевр, по которой несся транспорт. Он направился к контролю на входе, полицейские встретили его уважительным «день добрый, господин дивизионный комиссар». Шаги комиссара гулко отдавались на плитах коридора, ведущего во внутренний двор. Слева от него шла внешняя стена, вдоль которой он и направился, что, впрочем, проделывал за день не один раз, к двери с витражными стеклами, толкнул ее и вошел в помещение Уголовной полиции. Он поднялся на третий этаж по знаменитой лестнице, покрытой удивительным черным линолеумом. Стены утратили свой кремовый оттенок и казались просто грязными. Все эти тесные, требующие ремонта помещения как будто пришли из другого времени и не были достойны той службы, которой он руководил. Сколько уже раз им обещали их отремонтировать! Посетители, на которых производил впечатление солидный фасад дома, приходили в недоумение от этой нищеты! Нико вошел к себе в кабинет — одно из немногих просторных и удобных помещений на этаже. Мебель, стены — все было не первой молодости, но здесь много воздуха и, главное, вид на Сену. Прямо напротив двери — обязательный портрет президента Республики, установленный на низком столике. Нико устроился в коричневом кожаном кресле перед огромным письменным столом, на котором громоздились донесения из подразделений: краткий обзор работы за предыдущую ночь с приложенным к нему списком дел, находившихся в работе, оценка террористических рисков, возможных на территории Франции из-за конфликта на Ближнем Востоке… Сирски успел быстро просмотреть их до того, как у него в кабинете, как было условлено, появились Жан-Мари Рост и Давид Кривен.
Молодой майор с усталым лицом протянул своему начальнику пакет со свежими круассанами. Нико не колеблясь воспользовался угощением — ноющая боль в желудке не утихала…
— Плохо выглядишь, Давид, — озабоченно произнес Нико.
— Я промучился всю ночь из-за этой истории, — пробормотал расстроенный майор.
Было ясно, что он говорил об убийстве Мари-Элен Жори. Нико доброжелательно разглядывал своего молодого коллегу. Он-то надеялся, что Кривен сможет все делать как полагается: дела останутся на работе, а дом будет домом. Никогда, впрочем, так не выходит. Перебираешь в памяти картинки, в какой раз прослушиваешь аудиозаписи, неминуемо, даже после нескольких лет работы, когда тебя окружает ужас этого кошмара, начинаешь во всем сомневаться.
