– Но, ваша честь, – возразил Мейсон, – многие пункты,
упомянутые во вводном выступлении окружного прокурора, не были представлены
суду.
– Естественно, – отозвался Гамильтон Бергер, – я не обязан
был представлять дело полностью. Кроме того, ваша честь, чтобы показать свою
добрую волю, я могу сказать, что некоторые свидетельства были получены нами уже
после представления присяжным предварительного обвинительного акта.
– Суд объявляет десятиминутный перерыв, – провозгласил судья
Сидгвик.
Мейсон повернулся к Сибил Харлан.
– Итак, – сказал адвокат шепотом, – он может все это
доказать?
Ее губы дрожали, когда она пыталась шептать:
– Я думала, меня никто не видел.
– Вы мне лгали? – спросил Мейсон напрямик.
– Я хотела… хотела, чтобы все выглядело немного лучше. Как
только я поняла, что его застрелили, я сразу же сообразила, что револьвер в
моей сумочке…
– Знаю, – устало сказал адвокат. – Вы подумали: дай-ка я
малость обману этого идиота Мейсона, чтобы он был более прилежен в моей защите.
Вы действительно отправились на вокзал, а оттуда на такси домой?
Она кивнула.
– Но только для того, чтобы сменить обувь и чулки.
– А потом позвонили мне с автостоянки?
Она снова кивнула.
– Я вернула револьвер в отсек для перчаток. Видимо, кто-то
заметил, что я делаю, взломал дверцу и вытащил револьвер, пока я была в вашем
офисе.
– Это было после того, как убили Латтса?
– Конечно.
– Тогда как же получилось, что пуля, найденная в теле
убитого, была выпущена именно из этого револьвера?
– Этого не может быть, мистер Мейсон. Или кто-то лжет, или
кто-то подменил пули после того, как их передали в офис окружного прокурора.
– Не говорите глупостей, – сказал Мейсон. – Если мы будем
вести линию защиты, основываясь на этой теории, вы окажетесь в газовой камере
быстрее, чем думаете.
Она не отвела глаз под его пристальным взглядом.
– А есть еще какая-нибудь теория, мистер Мейсон?
Адвокат все так же пристально смотрел на нее.
– Будь я проклят, если знаю. Это все, что у нас есть, наш
единственный шанс. Пожалуйста, делайте так, как я вас прошу. Вы не относитесь к
типу людей, которым нравится лгать, – сказал он задумчиво. – Это чуждо вашей
натуре. Тогда почему вы мне лгали? Потому, что убили Джорджа Латтса?
– Нет.
– Тогда почему?
Миссис Харлан секунду колебалась, а затем излила на него то,
что давно лежало грузом у нее на душе.
– Мистер Мейсон, я никогда в жизни не чувствовала себя такой
дрянью. Я лгала вам. Я лгала потому, что… когда я заехала домой сменить туфли и
чулки, ко мне зашла Рут Mapвел. Она моя ближайшая подруга. Ее дом рядом, и
когда она увидела, что я вернулась на такси, Рут пришла узнать, что случилось.
Она знала, что в салон красоты я уезжала на своей машине. Ну, я все и
рассказала Рут. Вкратце обрисовала, что случилось. И Рут, обладающая трезвым
умом и здравостью суждений, заявила, что раз я сразу же не обратилась в
полицию, то сейчас уже, пожалуй, поздно. Я сказала ей, что намерена обратиться
к вам, она полностью это одобрила, но заметила, что адвокаты лучше работают,
когда верят в невиновность своего клиента. Она сказала, что первой линией моей
обороны будет попытка сделать вид, что меня там вообще не было. Если меня никто
не заметил, если полиция отыщет настоящего убийцу, то меня даже допрашивать не
будут, не то что подозревать. Потом она сказала, что если все же они смогут
доказать, что я там была вместе с Латтсом, то мне останется только утверждать,
что я просто опасалась за свою жизнь. Она велела рассказать вам и всем
остальным, что я слышала, как убийца бродил там, наверху, как я увидела руку с
пистолетом…
– А на самом деле вы этого не видели и не слышали?
Она покачала головой.
– А что же вы видели на самом деле?
– Ничего. Я сидела в машине и слушала радио. Я даже не
слышала выстрелов. Это правда, мистер Мейсон. Когда мне надоело ждать, я
поднялась в дом и увидела его мертвым. Конечно, убийца должен был быть в доме,
и если бы я поднялась по лестнице слишком высоко, он мог бы выстрелить в меня
или оглушить и убежать. Но, видимо, его единственной целью был Латтс. Когда он
услышал меня, то отступил в глубь дома. Он не хотел, чтобы я его видела. У меня
хватило ума это понять. Если бы я увидела его лицо, ему пришлось бы убить и
меня. Поэтому я убежала.
– А как насчет ключей от машины? – спросил Мейсон. – Как вы
могли слушать радио, если…
– Ключи были в гнезде зажигания, мистер Мейсон. И я
действительно включала радио.
– Громко?
– Достаточно громко.
– Мы провели эксперимент и установили, что оно должно быть
включено на очень большую громкость, чтобы заглушить выстрелы.
– Значит, именно с такой громкостью оно и было включено,
потому что выстрелов я не слышала. Вот все, что я могу сказать.
– Но полиция не нашла ключей в машине, – сказал Мейсон. –
Они…
– Тут я допустила большую ошибку, мистер Мейсон.
– Вы допустили множество больших ошибок, – угрюмо сказал
Мейсон. – Так что с этим ключом зажигания?
– Я очень редко езжу в машине с кем-то еще. Обычно я веду
сама. Так что, когда я вышла из машины, я автоматически прихватила ключи с
собой. Именно это я сделала, когда решила пойти и посмотреть, что делается в
доме: я выключила радио, извлекла ключ из гнезда, вошла в дом, обнаружила тело
мистера Латтса, повернулась и побежала прочь. Только дома я вспомнила про этот
ключ. Про ключи. Там была связка.
– И что же вы с ними сделали?
– А вот на этом, мистер Мейсон, меня не поймают. Я спрятала
их там, где никто и никогда не сможет их найти.
– Рут Марвел знает, где они находятся?
– Нет. Никто не знает.
Мейсон вздохнул:
– Неужели вы не понимаете, что натворили? Если бы вы с
самого начала рассказали мне эту историю, я мог бы дать вам разумный совет.
Вместо этого вы мне лгали. Теперь все висит на волоске. Более того, вы сделали
громадную ошибку, рассказав все Рут Марвел.
– Нет. Рут можно доверять, – ответила Сибил. – Она никому
ничего не скажет.
– Откуда вы знаете? – спросил Мейсон. – Предположим,
окружной прокурор вызовет ее в суд для дачи показаний. Когда вы говорите со
мной, вы разговариваете с адвокатом. Все наши разговоры конфиденциальны и
защищены законом. Но ничто из сказанного Рут Марвел не защищается законом. Если
прокурор хорошенько ее припугнет, приведет к присяге и поставит на
свидетельское место, ей придется или все рассказать, или стать косвенной
соучастницей, виновной в укрывательстве.
