– Возражение не принимается. Свидетель должен отвечать на
вопросы. Стороны должны воздержаться от взаимных обвинений, – заявил судья
Сидгвик.
– А какой был вопрос? – Свидетель в растерянности глянул на
судью.
Секретарь зачитал вопрос Мейсона: «Общались ли вы прошлой
ночью с окружным прокурором в течение нескольких часов?»
– Нет, – сказал Элкинс.
Мейсон улыбнулся.
– Вы имеете в виду, что беседовали с ним менее нескольких
часов?
– Да.
– Вы были с ним около двух часов?
– Да.
– Больше, чем два часа?
– Да.
– Около трех часов?
– Да.
– Более трех часов?
– Нет.
Мейсон почувствовал почву под ногами и спросил:
– Тогда что вы имели в виду, когда сказали, что не общались
близко с окружным прокурором прошлой ночью?
– Я думал, вы имеете в виду другую близость.
Судья Сидгвик, грозно нахмурив брови, подавил волну смеха,
прокатившуюся по залу суда.
– Ясно, – сказал Мейсон. – Я так понимаю, что во время этого
общения, бывшего, разумеется, совершенно деловым, вы обсуждали предстоящий
перекрестный допрос и то, что вы будете говорить на свидетельском месте.
Свидетель заерзал.
Гамильтон Бергер вскочил на ноги.
– Я действительно обсуждал со свидетелем его позицию и
предупредил, что он должен ожидать изнурительного, изматывающего допроса, ибо
это последняя зацепка защиты…
– Достаточно, мистер окружной прокурор. Садитесь, – оборвал
его судья Сидгвик. – Идет допрос свидетеля, а не прокурора.
– Да, ваша честь.
– Мы о многом говорили, – сказал Элкинс.
– Можно ли быть уверенным, – гнул свое Мейсон, – что ваши
ответы типа «да» и «нет» на мои вопросы являются именно таковыми, поскольку
окружной прокурор предостерег вас, что вы можете попасть в беду, если будете
давать полные ответы? Видимо, он сказал вам, что лучший способ сбить с толку
Перри Мейсона – это со всем вниманием выслушивать его вопросы и отвечать на них
как можно более кратко, а по возможности просто «да» и «нет»?
Элкинс в первый раз опустил глаза. Он прокашлялся, искоса
глянул на окружного прокурора.
Судья Сидгвик тоже посмотрел на прокурора.
Гамильтон Бергер приподнялся, но, не сказав ничего, снова
опустился на свое место.
– Вы не можете ответить на этот вопрос? – спросил Мейсон.
– Ну, он действительно говорил что-то в этом роде, –
согласился Элкинс.
– Итак, – сказал Мейсон, – ваша тактика, заключающаяся в
том, чтобы отвечать на вопросы как можно короче, была предложена вам окружным
прокурором на вчерашнем ночном совещании?
– Я могу и буду отвечать на вопросы так, как мне покажется
уместным.
– Конечно, конечно. Но я подчеркиваю, что такая тактика была
подсказана вам окружным прокурором прошлой ночью.
– Мы обсуждали это, не отрицаю.
– Я еще раз повторю вопрос, – сказал Мейсон, – тактика, при
которой вы стараетесь отвечать как можно короче, была подсказана вам прошлой
ночью окружным прокурором? Да или нет?
– Да.
– И окружной прокурор сказал вам, что это будет наиболее
верный способ сбить меня с толку при проведении перекрестного допроса? Так?
– Он сказал, что для меня это лучшая защита.
– Лучшая защита? – переспросил Мейсон.
– Да.
– От чего же вы собираетесь защищаться?
– Я не должен отступать от своих показаний.
– Другими словами, изложив вчера свою версию событий, вы
намерены придерживаться ее?
– Это не версия, это правда.
– Итак, вы с окружным прокурором устроили прошлой ночью
своего рода заговор с целью сбить меня с толку – так, чтобы вы любой ценой
могли защитить изложенную вами историю?
– Но, ваша честь! – возмутился Гамильтон Бергер. – Вы не
можете заставить меня все это выслушивать! Суд уже выносил мне порицание за
одно из моих возражений, но я вынужден настаивать: использование слова
«заговор» – это, несомненно, искажение фактов. Я почтительно указываю суду, что
этот вопрос уже задавался и на него был дан ответ, и что это наводящий вопрос,
которого не должно быть при правильном ведении перекрестного допроса. Защита
изложила свою точку зрения и теперь убеждает свидетеля.
– Протест поддержан, – заявил судья Сидгвик. – Думаю, мистер
Мейсон, вам пора перейти собственно к допросу.
– Прекрасно, ваша честь, – ответил Мейсон и повернулся к
свидетелю: – Итак, после того, как вы ушли с собрания директоров, у вас
возникло подозрение, что Латтс обладает некой информацией относительно
положения дел «Силван Глэйд Девелопмент Компани», которой у вас нет. Не так ли,
мистер Элкинс?
– Безусловно. Я точно знал, что если бы ему предложили
продать пай по цене, близкой к номинальной, то он информировал бы об этом
остальных директоров. Ну, я и заподозрил… Я просто отвечу на ваш вопрос – да.
Мейсон добродушно заметил:
– Ну-ну, мистер Элкинс, мы с вами поладим гораздо лучше,
если вы при ответах будете следовать велению своего внутреннего голоса, а не
инструкциям окружного прокурора, приказавшего вам отвечать кратко.
– Почтительно указываю, ваша честь, – заявил Гамильтон
Бергер, – что свидетель имеет полное право отвечать на вопросы в той манере,
которая кажется ему наиболее уместной.
– Ваша честь, – отреагировал Мейсон, – я всего лишь пытаюсь
реализовать свое законное право на получение информации. Той информации,
которую присяжные также имеют полное право получить и которую свидетель обязан
сообщить нам. Я совершенно согласен, что свидетель может отвечать в той манере,
которая ему более по душе, лишь бы ответы были полными и правдивыми. Но я
подчеркиваю, что если свидетель и дальше будет продолжать в том же духе,
отделываясь односложными ответами, то ему придется провести на свидетельском
месте гораздо больше времени. Принимая во внимание обстоятельства и признание
свидетеля, что эта тактика была навязана ему окружным прокурором с единственной
целью сбить меня с толку и помешать мне выполнить мой долг, я настаиваю, чтобы
мне была предоставлена возможность провести самый тщательный перекрестный
допрос.
– Нет нужды делать такого рода заявления суду, мистер
Мейсон, – ответил судья Сидгвик. – Никто не собирается оспаривать ваше право
проведения перекрестного допроса. Могу заверить, что суд понимает ситуацию и
дает вам полный карт-бланш в этом отношении. А теперь прошу вас продолжить
опрос свидетеля.
