– Да.
– Это ваш револьвер?
– Мистер Мейсон, – сказал свидетель, – ваш вопрос ставит
меня в весьма затруднительное положение. Я не хочу давать показаний, которые
могут повредить моей жене, и…
– Тем не менее, – ответил Мейсон, – я хочу, чтобы вы
ответили, невзирая на то, удобный это вопрос или нет.
– Ну… я… да, это мой револьвер. Я заказал его и послал свою
секретаршу его выкупить. Вот почему мое имя в регистре записано не моим
почерком.
– Хорошо, теперь следующее. Ваше знакомство с миссис Клаффин
состоялось на чисто деловой почве, не так ли?
– Что вы хотите этим сказать?
– Вы виделись с ней достаточно часто?
– У нее были проблемы с недвижимостью, поэтому…
– Отвечайте на вопрос. Как часто вы с ней виделись?
– Достаточно часто.
– Она жила в одиночестве в доме, расположенном к северу от
участка земли, принадлежащего «Силван Глэйд Девелопмент Компани»?
– Да.
– Приятный такой домик?
– Да.
– Обсуждали ли вы с ней когда-нибудь вопросы ее личной
безопасности, ведь она жила на отшибе, вдалеке от всех?
– Возражаю против вопроса как несущественного и не
относящегося к делу: речь идет не о фактах, а об устных заявлениях, – сказал
Гамильтон Бергер.
– Протест поддержан, – постановил судья Сидгвик.
– Давали ли вы миссис Клаффин уроки стрельбы из револьвера?
– изменил формулировку вопроса Мейсон.
– Да.
– Какой револьвер вы при этом использовали?
– Один из своих.
– Из вашей коллекции?
– Да.
– Давали ли вы Рокси Клаффин когда-нибудь какой-нибудь
револьвер из вашей коллекции, чтобы она могла при случае защитить себя?
– Протестую! Вопрос несущественный, не относящийся к делу, –
сказал прокурор.
– Протест отклоняется, – заявил судья: в его голосе внезапно
и явственно прорезался интерес к происходящему.
– Отвечайте на вопрос, – настаивал Мейсон.
– Я… собственно… ну да, давал.
– Когда?
– Э-э… где-то в апреле.
– То есть за два месяца до убийства?
– Что-то вроде того.
– Оружие все еще у нее?
– Нет. Миссис Клаффин вернула его мне.
– Когда?
– Протестую против неверного ведения допроса, против несущественных,
не относящихся к делу вопросов, – сказал Бергер.
Судья Сидгвик посмотрел на Мейсона, затем посмотрел на
окружного прокурора. Что-то в лице адвоката заставило его поплотнее усесться в
своем кресле и сказать:
– Протест отклоняется. Отвечайте на вопрос.
Харлан сказал:
– Она вернула мне револьвер тридцатого мая. Сказала, что
боится оружия больше, чем бродяг, к тому же так плохо стреляет, что все равно
ни в кого не сможет попасть.
– Это было тридцатого мая?
– Да.
– Что вы сделали с оружием?
– Вернул в свою коллекцию.
– Когда?
– В тот же день.
– Что это было за оружие?
– Револьвер системы «смит-и-вессон».
– Схожий с тем, который фигурирует в деле как вещественное
доказательство со стороны обвинения?
– Да, тот же тип. Я покупаю револьверы парами, и, когда
соревнуюсь с приятелями, у нас обоих однотипное оружие.
– Вы где-нибудь регистрируете номера ваших ружей и
револьверов?
– Протестую против вопроса как против несущественного и не
относящегося к делу, – заявил Марвин Пирсон, судебный заседатель. – С
позволения суда, я должен указать на то, что защита в своих вопросах далеко
отошла от сути дела.
– Протест отклоняется.
– Да, я записываю номера.
– Этот список при вас?
– Нет, конечно, нет.
Мейсон повернулся и поймал взгляд Пола Дрейка. Адвокат подал
детективу сигнал. После чего вновь повернулся к Энрайту Харлану и долгую минуту
молча смотрел на него.
– Где вы храните свой арсенал, мистер Харлан? – спросил он
наконец.
– Винтовки и карабины я храню в специальных шкафчиках за
стеклом.
– А револьверы?
– Они лежат в запирающемся контейнере.
– В запирающемся?
– Да. Это специально сконструированный сейф.
– Этот сейф, или контейнер, всегда заперт?
– Да, сэр. Я тщательно слежу за этим. Там специальный замок
с высокой степенью защиты. Его нельзя открыть отмычкой, да и взломать очень
трудно. Есть только два ключа, подходящих к этому замку. Я всегда опасался, что
какой-нибудь взломщик, проникнув в дом, похитит оружие и использует его в
преступных целях. Поэтому все револьверы хранятся в этом встроенном в стену
сейфе, замаскированном движущейся панелью.
– А ключа только два?
– Да.
– Один у вас?
– Да.
– У кого второй?
– Прошу прощения, – сказал судья Сидгвик. – Не отвечайте на
этот вопрос, мистер Харлан. Мистер Мейсон!
– Да, ваша честь.
– Происходит нечто странное.
– Да, ваша честь.
– Как совершенно верно указал окружной прокурор, обвинение
не может вызвать этого свидетеля. Свидетель не может давать показаний против
обвиняемой в этом деле без ее разрешения.
– Я знаком с законом, ваша честь.
– Следовательно, по всей видимости, определенные
свидетельства, способные повредить обвиняемой, могут быть получены только от этого
свидетеля, а получить их можете только вы.
– Да, ваша честь.
– Но вам поручена защита интересов обвиняемой. Суд должен
следить за тем, чтобы ее права ни в коей мере не нарушались. В этом деле суд
вынужден напомнить вам о ваших профессиональных обязанностях.
– Да, ваша честь.
– И с учетом возникших обстоятельств и всего выше сказанного
вы все-таки настаиваете на том, чтобы свидетель отвечал на ваш вопрос?
